Сон в летнюю ночь — Шекспир У.

Действие первое

Явление I

Афины. Дворец Тезея.
Входят Тезей, Ипполита, Филострат и свита.

Тезей

Час нашей свадьбы близок, Ипполита:
Всего четыре дня до новолунья.
Но старая луна так долго тает
И сбыться не дает моим желаньям,
Как мачеха с пожизненным доходом,
Зажившаяся пасынку во вред.

Ипполита

Четыре дня легко в ночи потонут,
Четыре ночи сон умчит легко,
И новый месяц, в небе изогнув
Свой серебристый лук, окинет взором
Ночь нашей свадьбы.

Тезей

Филострат, ступай,
Зови к забавам молодежь Афин,
Зажги живой и пылкий дух веселья.
Унынью место на похоронах;
Нам этот бледнолицый гость не нужен.

Уходит Филострат.

Тебя мечом я сватал, Ипполита,
Твою любовь жестокостью снискал;
Но свадьбу я в другом ладу сыграю,
Среди торжеств, и зрелищ, и пиров.

Входят Эгей, Гермия, Лизандр и Деметрий.

Эгей

Да будет счастлив герцог наш Тезей!

Тезей

Благодарю, Эгей. Ты с чем пришел?

Эгей

Полн возмущенья, с жалобой пришел я
На Гермию, на дочь мою родную.
Сюда, Деметрий! Этот человек
Мной, государь, обещан ей в мужья.
Сюда, Лизандр! А этот человек
Околдовал ей душу, о мой герцог.
Ты, ты, Лизандр! Ты ей носил стихи,
Любовными залогами менялся;
Ты под окном ее, при лунном свете,
Ей томно пел про томную любовь;
Ты покорил ее воображенье,
Даря то прядь своих волос, то перстень,
Цветы, гостинцы, памятки, безделки, —
Таким послам охотно верит юность;
Ты выкрал сердце дочери моей,
Ты обратил дочернюю покорность
В строптивое упрямство. Государь,
Когда она, здесь, на глазах у вас,
Деметрия отвергнет, я прибегну
К старинному обычаю Афин:
Она — моя, и я над ней всевластен.
Поэтому я дочь мою отдам
Деметрию иль обреку на смерть,
Как это предусмотрено законом.

Тезей

Что скажешь, Гермия? Дитя, подумай:
Отец твой для тебя подобен Богу;
Он — тот, кто создал красоту твою;
Ты для него — лишь восковая форма,
Которую он вылепил и властен
Или оставить так, иль уничтожить.
Деметрий — человек весьма достойный.

Гермия

Такое же и Лизандр.

Тезей

Сам по себе;
Но здесь, раз твой отец его не хочет,
Достойнейшим мы признаем другого.

Гермия

О, если б мои отец взглянул, как я!

Тезей

Нет, ты должна смотреть его глазами.

Гермия

Пусть ваша светлость извинят меня.
Не знаю, что мне придает отвагу
И как моя мне позволяет скромность
В таком присутствии возвысить голос;
Но я прошу: дозвольте мне узнать
То худшее, что может мне грозить,
Когда я откажу в руке Деметрию.

Тезей

Ты примешь смерть или навеки будешь
Отлучена от общества мужчин.
Поэтому спроси свои желанья,
Узнай, что скажет молодая кровь:
Способна ль ты, отвергнув отчий выбор,
В монашескую рясу облачиться,
Навек замкнуться в темный монастырь,
Всю жизнь прожить бесплодной инокиней,
Уныло славя хладную луну.
Блаженны те, что, кровь смирив, свершили
Свой подвиг девственный. Но по-земному
Счастливей роза, ставшая духами,
Чем та, что на нетронутом кусте
Живет и гибнет в святости пустынной.

Гермия

Так проживу и я и так погибну,
Не подчинив своей девичьей воли
Тому, под чьим насильственным ярмом
Моя душа склониться не согласна.

Тезей

Подумай не спеша; и к новолунью,
Ко дню, когда меня с моей любимой
Скрепят нерасторгаемые узы,
Готова будь или пойти на смерть
За ослушание отцовской воле,
Или покорно стать женой Деметрия,
Иль принести пред алтарем Дианы
Обет безбрачья и суровой жизни.

Деметрий

Смягчись, о Гермия! А ты, Лизандр,
Склонись перед моим бесспорным правом!

Лизандр

Деметрий, раз тебя отец так любит,
Отдай мне дочь, а сам женись на нем.

Эгей

Шутник Лизандр! Да, я люблю его
И все мое отдам ему охотно.
Она — моя, и право на нее
Я уступаю полностью Деметрию.

Лизандр

Мой государь, я родовит, как он;
Богат, как он; моя любовь сильнее;
Я наделен судьбою так же щедро,
Как и Деметрий, если не обильней;
И, — что важней всех этих преимуществ, —
Я заслужил любовь прекрасной Гермии.
Так почему ж я должен отступиться?
Деметрий, — я скажу ему в лицо, —
Любил в былом дочь Недара, Елену,
Пленил ей душу; и бедняжка любит,
Всем сердцем любит, любит, как святыню,
Того, кто ей позорно изменил.

Тезей

И я, признаться, слышал так и даже
С Деметрием хотел поговорить;
Но, собственными занятый делами,
Забыл о том. Теперь идем, Деметрий,
И ты, Эгей, последуйте за мною,
Мне вас обоих нужно пожурить.
Ты, Гермия, заставь свои мечтанья
Смириться пред отеческою волей;
А иначе тебе закон Афин,
Смягчить который мы отнюдь не властны,
Готовит смерть или обет безбрачья.
Что, Ипполита, милый друг? Идем!
И вы, Деметрий и Эгей! Мне надо
Вам нечто поручить ко дню торжеств
И с вами кой о чем посовещаться,
Касающемся близко вас обоих.

Эгей

Мы следуем послушно и охотно.

Уходят все, кроме Лизандра и Гермии.

Лизандр

О друг мой, почему ты так бледна
И розы на щеках твоих увяли?

Гермия

Должно быть, потому, что дождь не хлынул,
Который в буре глаз моих таится.

Лизандр

Мне не случалось ни читать, ни слышать, —
Будь то рассказ о подлинном иль басня, —
Чтобы когда-либо струился мирно
Поток любви. То кровь была неравной…

Гермия

О скорбь! Высоким низкое запретно!

Лизандр

То получалась разница в летах…

Гермия

О горе! Старость — юности не спутник!

Лизандр

То требовалось одобренье близких…

Гермия

О ад! Любить, чужим глазам доверясь!

Лизандр

То, — если даже было одобренье, —
Война, болезнь иль смерть любовь губили
И делали ее мгновенней звука,
Проворней тени, мимолетней сна,
Короче молнии во мраке черном,
Когда она осветит твердь и землю,
И раньше, чем успеешь молвить: «Гляньте!» —
Пожрется челюстями темноты;
Так быстро исчезает все, что ярко.

Гермия

О, если все, кто любит, злополучны,
То, стало быть, таков закон судьбы.
Приучим же и наш удел к терпенью,
Затем что скорбь с любовью неразрывна,
Как сны, и грезы, и мечты, и вздохи,
И слезы, спутники печальной страсти.

Лизандр

Бесспорно, ты права. Так слушай, Гермия.
Есть тетка у меня; она вдова,
С огромными доходами, бездетна;
Я для нее — как бы родимый сын;
К ней из Афин семь миль пути. Так вот,
Мы у нее и справим нашу свадьбу.
Там грозные афинские законы
Не страшны нам. Когда меня ты любишь,
То завтра ночью убеги из дома.
В лесу, который в миле от Афин,
Там, где тебя я встретил раз с Еленой
Свершавшими обряды майским утром,
Я буду ждать тебя.

Гермия

О мой Лизандр!
Клянусь прочнейшим луком Купидона,
Его острейшей золотой стрелой,
Чистосердечьем голубиц Венеры,
Святыми узами любви и веры,
Костром, где труп Дидоны воспылал,
Когда Эней коварный отплывал,
Всей тьмой мужских обетов, данных ложно, —
Пред ней число всех женских клятв ничтожно, —
В том самом месте, где ты видел нас,
Я буду завтра в полуночный час.

Лизандр

Так помни же. Смотри, идет Елена.

Входит Елена.

Гермия

Куда спешишь, красавица моя?

Елена

Красавица? Красавица — не я.
Та, что мила Деметрию, прекрасна.
Твои глаза, как звезды, блещут ясно;
У жаворонка не звончее голос,
Когда цветут кусты и зреет колос.
Будь красота заразна, — что таиться! —
Я бы твоей хотела заразиться:
Твой голос перенять, красу очей,
Пленительный напев твоих речей.
Чтоб стать как ты, я отдала бы мир,
Себе оставив только мой кумир.
О, чем ты покоряешь? Что за сила
Под власть твою Деметрия склонила?

Гермия

Когда я хмурюсь, он нежней всего.

Елена

А я улыбкой только злю его.

Гермия

Мои проклятья в нем родят любовь.

Елена

Мои мольбы в нем охлаждают кровь.

Гермия

Чем я враждебней, тем влюбленней он.

Елена

Чем я влюбленней, тем враждебней он.

Гермия

Виной его безумию не я.

Елена

Твоя краса. О, если бы моя!

Гермия

Утешься! Больше я не встречусь с ним:
Лизандр и я из этих мест бежим.
Когда я здесь жила, его не зная,
Афины мне казались лучше рая.
Какими чарами мой друг богат,
Что небеса он превращает в ад!

Лизандр

Узнай, на что пришлось решиться нам:
Чуть завтра ночью к водным зеркалам
Наклонится сребристый лик Дианы
И влажный жемчуг окропит поляны,
В любовникам благоприятный час
Мы выйдем из Афин в последний раз.

Гермия

И в том лесу, где мы с тобой любили
Лежать на ложах из усталых лилий,
Делясь друг с другом чем сердца полны, —
Там мы с Лизандром встретиться должны,
Чтобы, к Афинам обратись спиной,
Искать иных друзей и край иной.
Прощай, мой нежный друг. Молись о нас
И покори Деметрия в свой час!
А мы, Лизандр, лишаем наши очи
Любимой пищи до заветной ночи.

Лизандр

Да, Гермия.

Уходит Гермия.

Елена, пусть твой милый
Тебя полюбит с прежней страстной силой.
(Уходит.)

Елена

Не всякому удачи суждены.
В глазах Афин мы красотой равны.
И что ж? Деметрий этим не смущен:
Что видят все, того не видит он.
Как он безумен, Гермией пьяним,
Так я безумна, восхищаясь им:
Тому, что низко и в грязи лежит,
Любовь дарует благородный вид.
Любовь глядит не взором, а душой;
Крылатый Купидон — божок слепой;
Он, впрочем, и душой не прозорлив:
Крылат, безглаз, нелепо тороплив.
Любовь — дитя; ей словно нипочем
Обманываться в выборе своем.
Как за игрок божится детвора.
Так для любви святыня клятв — игра:
Пока Деметрий Гермии не знал,
Он градам клятв Елену осыпал;
Но, юной Гермией едва согрет,
Растаял град, и клятв пропал и след.
Скажу ему, что Гермия бежит;
Тогда он завтра ночью поспешит
3а нею в лес; я тем купить хочу
Признательность, но дорого плачу;
И все же это будет мне приятно:
С ним я пройду туда и с ним обратно.
(Уходит.)

Явление II

Там же. В доме у Клина.
Входят Клин, Пила, Моток, Дуда, Рыло и Заморыш.

Клин

Что, вся наша компания в сборе?

Моток

Ты лучше выкликай генерально, каждого порознь, соответственно списку.

Клин

Вот поименный перечень тех, кто из всех афинян признан подходящим, чтобы играть в нашей интерлюдии перед герцогом и герцогиней в день его бракосочетания ночью.

Моток

Прежде всего, любезный Питер Клин, скажи, что в этой пьесе изображается; затем прочти имена актеров и таким образом дойди до сущности.

Клин

Так вот, наша пьеса называется: прегорестная комедия и прежестокая смерть Пирама и Фисбы.

Моток

Отличная вещица, уверяю вас, и забавная. Итак, любезный Питер Клин, вызывай актеров по списку. Господа, распространитесь!

Клин

Откликайтесь на вызов. Ник Моток, ткач.

Моток

Здесь. Скажи, какая будет моя роль, и следуй дальше.

Клин

Тебе, Ник Моток, назначено быть Пирамом.

Моток

Кто такой Пирам? Любовник? Или тиран?

Клин

Любовник, который убивает себя весьма галантно из любви.

Моток

Это обойдется не без слез, ежели представить по-настоящему. Уж если я возьмусь, так пусть зрительный зал присматривает за своими глазами: я вызову ливни, я в некотором роде пособолезную. Читай дальше. А все ж таки главный мой темперамент — это тиран; Рекулеса я сыграл бы на редкость или этакую роль, где кошку рвут в клочки, так что все трещит.

Обломки гор,
Разя в упор,
Собьют затвор
С ворот тюрьмы;

И Фиб с небес
Блеснет вразрез,
Чтоб мрак исчез
И царство тьмы.

Вот это было роскошно! Теперь назови остальных актеров. Вот это — рекулесовский стиль, тиранский стиль. Любовник — он соболезненней.

Клин

Френсис Дуда, починщик раздувальных мехов.

Дуда

Здесь, Питер Клин.

Клин

Дуда, ты должен взять на себя Фисбу.

Дуда

Что такое Фисба? Странствующий рыцарь?

Клин

Это девица, которую должен любить Пирам.

Дуда

Нет, честное слово, не давайте мне женской роли. У меня борода растет.

Клин

Это не важно. Ты будешь играть в маске, а говорить можешь каким угодно тонким голосом.

Моток

Если можно прятать лицо, дайте мне сыграть и Фисбу также. Я буду говорить необъятно тоненьким голоском: «Фися, Фися!», «Ах, Пирам, возлюбленный мой милый! Твоя Фисба милая, твоя дева милая!»

Клин

Нет, нет, ты должен играть Пирама. А ты, Дуда, Фисбу.

Моток

Ладно. Дальше.

Клин

Робин Заморыш, портной.

Заморыш

Здесь, Питер Клин.

Клин

Робин Заморыш, ты должен играть Фисбину мать. Том Рыло, медник.

Рыло

Здесь, Питер Клин.

Клин

Ты — Пирамов отец. Я — Фисбин отец. Пила, столяр, — в роли льва. Итак, по-видимому, пьеса получается.

Пила

Есть у тебя список львиной роли? Если есть, дай, пожалуйста, а то я медленно заучиваю.

Клин

Ты можешь импровизировать, потому что требуется только рычать.

Моток

Дайте мне сыграть также и льва. Я так зарычу, что всякой человеческой душе приятно будет меня послушать. Я так зарычу, что герцог скажет: «Пусть еще рыкнет разок, пусть еще рыкнет разок».

Клин

Если ты рыкнешь слишком страшно, ты напугаешь герцогиню и дам и они поднимут крик; а этого достаточно, чтобы нас всех повесили.

Все

За это нас повесят, всех как есть.

Моток

Не спорю, друзья мои: если мы напугаем дам до умопомрачения, то самое разумное будет нас повесить. Но я так усугублю мой голос, что буду вам рычать нежно, как голубок-сосунок; я буду вам рычать, как соловей какой-нибудь.

Клин

Ты можешь играть только роль Пирама; потому что Пирам — миловидный человек, красивее которого за целый летний день не встретишь; приятнейшей, благороднейшей внешности человек. Поэтому ты непременно должен играть
Пирама.

Моток

Ладно, берусь. С какой бородой мне лучше всего играть?

Клин

Да с какой угодно.

Моток

Я его изображу либо с бородой соломенного цвета, либо с оранжево-пламенной бородой, либо с натурально-пурпурной бородой, либо с ярко-желтой бородой, как червонец французского чекана.

Клин

Французский чекан — это когда все волосы повылезут; тебе пришлось бы играть голощеким. Так вот, господа, получите ваши роли. И я вас прошу, молю и призываю затвердить их к завтрашней ночи и встретиться со мной в дворцовом лесу, в миле от города, при луне; там мы устроим репетицию, потому что если собраться в городе, то привяжутся посторонние и наша затея получит огласку.
Тем временем я составлю список принадлежностей, потребных для нашего спектакля. Прошу вас, не обманите.

Моток

Мы явимся; и там прорепетируем вполне скабрезно и безбоязненно.
Постарайтесь. Будьте безупречны. До свидания.

Клин

Встреча — у герцогского дуба.

Моток

Все ясно. Явиться живыми или мертвыми!

Уходят.

Действие второе

Явление I

Лес вблизи Афин.
Входят, с противоположных сторон, Фея и Пак.

Пак

Здорово, дух! Куда направил путь?

Фея

По горам, по долам,
Через рвы, через плетни,
По кустам, по лесам,
Через воды и огни,
Я скольжу везде, мой друг,
Обгоняя лунный круг.

Я служу царице фей,
Сыплю росы перед ней.
Конвоиры-первоцветы
В золотой наряд одеты,
И рубины их горят,
Расстилая аромат.
Пойду набрать росинок вдоль дорожки
И вдену им жемчужные сережки.
Ну, мужичок, прощай. Работа ждет.
Сюда царица с эльфами придет.

Пак

Да и царя сюда сегодня ждут.
Нельзя, чтоб он царицу встретил тут.
Наш Оберон разгневан на жену
За то, что у нее живет в плену
Подменыш, сын индийского царя;

Все в восхищеньи, на него смотря.
А Оберон его хотел бы сам
Взять в свой конвой, чтоб рыскать по лесам.
Царица же не отдает дитя,
Играет с ним, венки ему плетя.
Теперь при встречах, в роще иль в полях,
У светлых вод или в ночных лучах,
Они так злы, что эльфы поскорей
Спешат укрыться в чашках желудей.

Фея

Иль просто с виду ты ему подобен,
Иль в самом деле ты Плутишка Робин,
Лукавый дух. Не ты по деревням
Девиц пугаешь? Зерна мелешь сам?
Снимаешь сливки и часами сплошь
Работнице сбить масло не даешь?
Ты портишь дрожжи в пиве? Ты морочишь
Ночного путника и вслед хохочешь?
А кто тебя зовет «дружочек Пак»,
Тому ты рад помочь и так и сяк.
Скажи мне, это ты?

Пак

Не кто иной.
Да, я веселый озорник ночной.
Сам Оберон смеется у меня,
Когда, дразня дородного коня,
Я вдруг кобыльим голосом заржу.
А то у бабки в кружке я сижу
Печеным яблочком; она хлебнет,
А я, скакнув, ей забиваю рот,
И пиво льется на сухую грудь;
Иль тетка, жалуясь на что-нибудь
И думая, что я — трехногий стул,
Присядет, смотришь — стул-то ускользнул;
Старуха — шлеп, вопит, кряхтит, давясь;
Кругом хохочут, за бока держась,
Чихают и божатся, что, ей-ей.
Не коротали время веселей.
Но отойдем! Смотри: вот Оберон.

Фея

А там — царица. Как некстати он!

Входят с одной стороны — Оберон, с другой — Титания, каждый со своей свитой.

Оберон

К добру ли эта встреча при луне,
Надменная Титания?

Титания

Что это?

Ревнивый Оберон? Умчимся, феи!
Мне вид его и ложе ненавистны.

Оберон

Стой, дерзкая! Иль я тебе не муж?

Титания

Да, я — твоя жена. Но мне известно,
Как царство фей ты покидал тайком,
Чтоб в образе Корина на цевнице
Играть весь день и влюбчивой Филлиде
Петь про любовь. Зачем теперь сюда
Явился ты из Индии далекой?
Затем что кряжистая амазонка,
Твоя подружка в боевых сапожках,
Выходит за Тезея, и ты хочешь
Послать их ложу радость и блаженство.

Оберон

Титания, стыдись корить меня
За дружбу к Ипполите! Ты же знаешь,
Что мне ясна твоя любовь к Тезею.
Не ты ль его сквозь сумрак увела
От взятой им насильно Перигении?
Заставила нарушить верность Эгле,
Прекрасной Ариадне, Антиопе?

Титания

Все эти басни выдумала ревность.
За этот год мы не могли ни разу
В лесу иль в поле, на холмах, в долинах,
У быстрого ручья иль тихой речки,
Иль на морском песчаном берегу
Под свист ветров кружиться без того,
Чтоб наших игр ты не нарушил ссорой.
И ветры, видя, что дудят напрасно,
Как будто мстя, из моря извлекли
Губительный туман; он пал на землю
И придал столько спеси всем речонкам,
Что те попрали сушу. Потому
И вол тянул ярмо напрасно; пахарь
Без пользы тратил пот; зеленый злак
Сгнил юным, усиков не отрастив;
Загон пустует в наводненном поле,
Овечьим мором сыто воронье;
Дерн, где играют в мельницу, затоплен.
И лабиринты на лугах зеленых
Заброшены и еле различимы.
Злосчастным смертным хочется зимы;
Ночей не оглашают песнопенья;
Луна, владычица морских приливов,
Бледна от гнева, увлажняет воздух,
И множатся простудные болезни.
От этого разлада поры года
Смешались: седовласые снега
Лежат на свежем лоне алых роз,
А мерзлый череп старого Мороза
Увенчан, как на смех, душистой вязью
Цветочных почек; благостная осень,
Сердитая зима, весна и лето
Сменились платьем; изумленный мир
По их плодам не узнает их больше.
И это племя бед произошло
От наших неладов, от нашей ссоры;
Мы — их родители, мы — их причина.

Оберон

Ты можешь все исправить. Что за польза
Титании бороться с Обероном?
Ведь я же только мальчика прошу
Себе в пажи.

Титания

Не мучь напрасно сердце.
За царство фей я не отдам ребенка.
Мне мать его служила в сане жрицы;
И в пряном воздухе индийской ночи
Мы часто веселились вместе с ней;
Иль с желтого Нептунова песка
Следили за плывущими судами,
Смеясь тому, как шаловливый ветер
Брюхатит и вздувает паруса.
Им подражая, чуть скользящим шагом,
Чреватая тогда моим любимцам,
Она пускалась словно плыть по суше,
Чтобы вернуться с чем-нибудь в ладонях,
Как с ценным грузом из далеких стран.
Но, смертная, она, родив, скончалась.
Ей в память я вскормлю ее младенца;
Ей в память не расстанусь с ним вовек.

Оберон

Как долго ты пробудешь здесь, в лесу?

Титания

Пока Тезей не справит свадьбу. Если
Ты мирно вступишь в наши хороводы
И лунные забавы, следуй с нами;
А если нет, то нам нельзя встречаться.

Оберон

Отдай дитя, и я пойду с тобой.

Титания

Нет, ни за царство фей! — Прочь поспешим!
Иначе я совсем рассорюсь с ним.

Уходит Титания со своей свитой.

Оберон

Что ж, уходи. Из леса ты не выйдешь,
Пока я не отмщу за оскорбленье.
Поди сюда, мой милый Пак. Ты помнишь,
Как я однажды, сидя на мысу,
Внимал сирене, плывшей на дельфине
И певшей так пленительно и стройно,
Что яростное море присмирело
И кое-где с орбит сорвались звезды,
Чтоб музыку ее послушать?

Пак

Помню.

Оберон

В тот миг — я это видел — пролетал
Между землей и хладною луною
Во всеоружьи Купидон. Прицелясь
В прекрасную весталку, чей престол
На Западе, он так пустил стрелу,
Что тысячи сердец легко пронзил бы.
Но Купидонов жгучий дрот погас
В сияньи чистом влажного светила,
А царственная жрица шла спокойно,
В девичьей думе, чуждая страстям.
Все ж я заметил, что стрела вонзилась
В молочно-белый западный цветок,
Теперь багровый от любовной раны;
У дев он прозван «праздною любовью».
Ты мне его достань; его ты знаешь.
Чьих сонных вежд коснется сок его,
Тот возгорится страстью к первой твари,
Которую, глаза раскрыв, увидит.
Достань его и возвратись скорее,
Чем милю проплывет левиафан.

Пак

Мне сорока минут вполне довольно,
Чтоб землю опоясать.

Оберон

Взяв цветок,
Я спящую Титанию настигну
И капну соком ей в глаза. Ту тварь,
Которую она увидит первой,
Будь то медведь, иль лев, иль волк, иль бык,
Иль павиан, иль шустрая мартышка,
Она полюбит всей душой любви.
Пока с нее не сняты будут чары, —
А я могу их снять другой травой, —
Она отдаст мне своего пажа.
Сюда идут. Кто это? Я невидим.
И я сейчас услышу их беседу.

Входят Деметрий и за ним Елена.

Деметрий

Я не люблю тебя, оставь меня!
Где Гермия и где Лизандр? Его
Я рад убить, а ею сам убит.
Ты говоришь — они бежали в лес;
И вот я здесь и, Гермии не видя,
Дичаю в этой одичалой чаще.
Прочь! Уходи! Отстань раз навсегда!

Елена

Ты сам меня влечешь, магнит жестокий!
И не железо ты влечешь, а сердце
Верней, чем сталь. Отбрось же силу влечь,
И я к тебе бессильна буду влечься.

Деметрий

Иль я маню тебя? С тобою ласков?
Не я ли сам твержу тебе открыто,
Что не люблю тебя, любить не в силах?

Елена

И потому ты мне еще милей.
Я — как собачка. Бей меня, Деметрий, —
Я буду только ластиться к тебе.
Считай меня своей собачкой: бей,
Пинай, забрось, забудь; но лишь позволь
Мне, недостойной, за тобой идти.
Могу ли я просить о худшем месте
В твоей любви, — хоть я о нем мечтаю, —
Чем место, подобающее псу?

Деметрий

Не искушай моей душевной злобы!
Я прямо болен, чуть тебя увижу.

Елена

А я больна, когда тебя не вижу.

Деметрий

Ты слишком смело преступаешь скромность,
Покинув город и себя предав
Рукам того, кому ты не мила;
Вверяя неожиданностям ночи
И злому наущению пустыни
Сокровище невинности своей.

Елена

Мне честь твоя защитой; потому,
Когда тебя я вижу, — ночи нет;
И я считаю, что сейчас — не ночь,
И здесь, в лесу, кругом — миры людей,
Затем что ты в моих глазах — весь мир.
Так можно ли сказать, что я — одна,
Когда весь мир взирает на меня?

Деметрий

Я убегу и скроюсь в самой чаще,
Тебя обрекши дикому зверью.

Елена

Дичайший зверь не так жестокосерд.
Ну что ж, беги! Изменится рассказ:
Феб убегает, Дафна мчится вслед;
Лань гонится за тигром; голубица
Теснит грифона; тщетная поспешность,
Раз мужество от робости бежит.

Деметрий

Я слушать не хочу. Пусти меня.
А если ты последуешь за мной,
То знай, что я в лесу тебя замучу.

Елена

Увы, во храме, в городе и в поле
Меня ты мучишь. Постыдись, Деметрий!
Ты женщину во мне унизить хочешь.
Мы к битвам за любовь не рождены:
Не мы просить, а нас просить должны.

Уходит Деметрий.

Я — за тобой. О, сладость райских мук —
Принять кончину от любимых рук!
(Уходит.)

Оберон

Счастливый путь! Он скоро будет сам,
Влюбленный, гнаться по твоим следам.

Возвращается Пак.

Достал цветок? Привет тебе, скиталец!

Пак

Достал, конечно.

Оберон

Дай его сюда.
Я знаю грядку, где цветут в избытке
Фиалки, дикий тмин и маргаритки
И где кругом густой шатер возрос
Из жимолости и мускатных роз.
Титания там любит спать порой,
Укачанная пляской и игрой;
Там часто кожу сбрасывают змеи, —
Удобнейший ночной покров для феи.
Я этим соком трону спящей вежды
И ей внушу противные надежды.
Часть сам возьми. Отправься в лес глубокий.
Прелестную афинянку жестокий
Отверг юнец; помажь ему ресницы,
Но так, чтоб утром он лицо девицы
Увидел тотчас. Помни: то юнец,
Одетый на афинский образец.
Ты так помажь, чтоб в нем любовь сильней
Вспылала к деве, чем пылает в ней,
И возвратись до первых петухов.

Пак

Мой повелитель, я на все готов.

Уходят.

Явление II

Другая часть леса.
Входит Титания со свитой.

Титания

Сюда! Сначала — хоровод и песню!
Затем, на треть минуты, разойдитесь:
Кто убивать червей в бутонах роз;
Кто воевать с летучими мышами, —
Из крыльев их нашьем кафтаны эльфам;
Кто гнать сычей, на нас глядящих с криком
В потемках. Убаюкайте меня —
И за работу. Я хочу уснуть.

(Песня)

Первая фея

Змейки с острым язычком,
Черви, ящерки, ежи,
Скройтесь, прочь, бегом, ползком,
Прочь от нашей госпожи!

Хор

Филомела, подпевай,
Сон отрадный навевай,
Баю, баю, баю-бай, баю, баю, баю-бай!
Никогда
Ни обиды, ни вреда
Наша госпожа не знай!
Мирной ночи, баю-бай!

Первая фея

Прочь отсюда, пауки!
Убирайтесь с глаз, ужи!
Прочь, улитки, прочь, жуки,
Прочь от нашей госпожи!

Хор

Филомела, подпевай… и т. д.

Вторая фея

Все хорошо. Скорей, бежим!
Один останься часовым.

Уходят феи. Титания спит.

Входит Оберон и опрыскивает веки Титании цветочным соком.

Оберон

Что увидишь, встав от сна,
Тем останься пленена
И томись, любви полна.
Будь то барс, медведь иль кот,
Рысь, кабан, — пусть облик тот
Страстный пыл в тебе зажжет.
Пробудись, когда урод
К ложу близко подойдет.
(Уходит.)

Входят Лизандр и Гермия.

Лизандр

Ты, Гермия, бродя в лесу, устала,
А я сознаюсь, что утратил след.
Не выбрать ли нам место для привала
И подождать, чтоб нам помог рассвет?

Гермия

Пусть мой Лизандр себе устроит ложе;
А я тут где-нибудь прилягу тоже.

Лизандр

Единосердым близость не страшна;
Хоть двое мы, душа у нас одна.

Гермия

Прошу тебя, Лизандр, моя отрада,
Ляг в стороне, нам близко быть не надо.

Лизандр

О, не пойми мои слова превратно!
Любви должна быть речь любви понятна.
Такое нерушимое звено
Сковало нас, что сердце в нас одно;
Где с грудью грудь обетом скреплена,
О милый друг мой, там душа одна.
Не надо нам с тобой раздельных лож.
Да, я не лгу, хотя промолвил: «ложь».

Гермия

Лизандр остер, и выбор слов хорош.
Нет, Гермия себе бы не простила,
Когда б во лжи Лнзандра обвинила.
Но, милый друг мой, из любви ко мне
Будь скромен, ляг подальше в стороне,
Так, чтобы нас пространство разделяло,
Как юноше и девушке пристало.
Прошу тебя. Покойной ночи, милый.
Люби меня всем сердцем до могилы.

Лизандр

Аминь, аминь, так вторю я мольбе.
Пусть я умру, коль изменю тебе.
Я лягу здесь. Усни, вкуси покой.

Гермия

Я поделюсь им поровну с тобой.

Оба засыпают.
Входит Пак.

Пак

Лес обшарен до конца.
Нет афинского юнца,
Чтоб цветка любовный сок
Испытать на нем я мог.
Ночь, безмолвье. — Эй, кто тут?
Так в Афинах платье шьют.
Вот он, миленький дружок,
Что девицей пренебрег!
А девица крепким сном
Спит на холмике сыром;
Не решилась лечь рядком
С этим черствым дураком.
Я тебе в глаза, хлыщу,
Самый крепкий сок впущу,
Так что ты потом вовек
Не сомкнешь влюбленных век.
Просыпайся, я помчался;
Оберон меня заждался.
(Уходит.)

Вбегают Деметрий и Елена.

Елена

Деметрий, стой! Убей меня, но стой!

Деметрий

Прочь, говорю я! Не гонись за мной!

Елена

Ты в темноте меня покинешь? Нет!

Деметрий

Ни с места! Берегись! Забудь мой след.
(Уходит.)

Елена

О, я устала, я едва дышу!
Он тем хладней, чем жарче я прошу.
Где Гермия, счастливица, сейчас?
Она царит влекущим светом глаз.
Откуда он? Не от соленых слез:
Я чаще мылась влагой этих рос.
Нет, нет, я безобразна, как медведь;
Должны и звери предо мной робеть.
Не диво, что Деметрий от меня,
Чуть увидав, бежит, как от огня.
В какие злые глядя зеркала,
Я с Гермией себя сравнить могла?
Кто это здесь лежит? Лизандр? Убит?
Но крови нет, не видно ран. Он спит?
Лизандр, когда ты жив, очнись! Ты спишь?

Лизандр

(пробуждаясь)

Я в пламя брошусь, если ты велишь.
Прозрачная Елена! Чудный вид!
В твоей груди твоя душа сквозит.
Но где Деметрий? Гнусный звук! Мой меч
Готов злодея на куски рассечь.

Елена

Не смей так говорить, Лизандр, не смей.
Пусть он пленился Гермией твоей,
Но дорог ей ведь ты. Так будь же рад.

Лизандр

Рад Гермии? Нет, я казнюсь стократ,
Что проскучал с ней столько дней подряд!
Не в Гермию, в Елену я влюблен:
Одна голубка краше всех ворон.
Людская воля разуму подвластна,
А разум говорит, что ты прекрасна.
Все созревает в свой урочный срок;
Мой разум был от зрелости далек,
Но, возрастя до наивысшей грани,
Теперь он стал вождем моих желаний
И мне велел взглянуть в глаза твои,
Как в богатейшую из книг любви.

Елена

Ждала ли я такое оскорбленье?
Чем заслужила я твое глумленье?
Иль мало, мало, злобный человек,
Того, что я не ведала вовек
Приветного Деметриева взгляда?
Тебе еще поиздеваться надо?
Дурной поступок, видит Бог, дурной —
Так шутовски ухаживать за мной.
Ну что ж, прощай. Признаться, я не знала,
Что благородства у тебя так мало.
Ужель мужчине женщина смешна,
Когда другим отвергнута она?
(Уходит.)

Лизандр

Она не видит Гермии. — Спи тут.
Теперь дороги наши врозь идут.
Как пресыщенье приторной едой
Грозит особо тяжкой тошнотой,
Как ересь кажется всего гнусней
Заблудшим людям, погрязавшим в ней,
Так ты, моя пресыщенность, мой грех,
Будь всем гнусна, но мне — гнуснее всех!
Все силы сердца, всю любовь мою
Я рыцарски Елене отдаю!
(Уходит.)

Гермия

(пробуждаясь)

Спаси меня, Лизандр, скорей иди,
Сними гадюку у меня с груди!
Ужасный сон! О, что ж ты не идешь?
Ты видишь, как меня колотит дрожь!
Мне снилось, что змея ест сердце мне,
А ты с улыбкой смотришь в стороне.
Лизандр! Как? Нет его? Лизандр! Мой друг!
Ушел? Не слышит? Хоть единый звук!
Лизандр, откликнись! Где ты? Дай ответ,
Молю тебя! Меня ты слышишь? Нет?
О, я напрасно медлю здесь и жду:
Тебя иль смерть я тотчас же найду.
(Уходит.)

Действие третье

Явление I

Лес.
Титания спит.

Входят Клин, Пила, Моток, Дуда, Рыло и Заморыш.

Моток

Все налицо?

Клин

Все до единого. А для репетиции нашей место здесь удивительно подходящее. Эта вот зеленая полянка будет нашей сценой, эти вот кусты боярышника — нашей уборной. И мы разыграем все точка в точку, как перед герцогом.

Моток

Питер Клин!

Клин

Что скажешь, милейший Моток?

Моток

В этой комедии о Пираме и Фисбе имеется такое, что никому не придется по вкусу. Во-первых, Пирам должен обнажить меч, чтобы заколоться; а этого ни едва дама не вынесет. Что ты на это ответишь?

Рыло

Мать честная! Опасение жуткое.

Заморыш

По-моему, смертоубийство мы должны попросту выкинуть.

Моток

Ни в коем случае. Я придумал, как все устроить. Напишите мне пролог. И пусть пролог якобы говорит, что мечи наши безвредные и что Пирам по-всамделишному себя не убивает; а для пущей достоверности скажите им, что я, мол, Пирам, вовсе не Пирам, а ткач по имени Моток. Им и не будет страшно.

Клин

Хорошо, такой пролог мы сочиним. И напишем его стишками по восемь и по шесть слогов.

Моток

Нет, добавь еще два слога. Пусть в каждом стишке будет по восемь слогов.

Рыло

А дамы не испугаются льва?

Заморыш

Я этого боюсь, уверяю вас.

Моток

Господа, рассудите сами. Ввести льва — Боже сохрани! — в дамское общество — ведь это же ужаснейшее дело. Потому что нет пернатого хищника страшнее, чем живой лев. И нам об этом следует подумать.

Рыло

Поэтому надо, чтобы другой пролог объяснил, что это не лев.

Моток

Мало того, вы должны назвать его имя, и надо, чтобы из львиного загривка наполовину торчало его лицо; и надо, чтобы он сам говорил сквозь загривок и сказал так, или примерно в таком штиле, что, мол, «Сударыни», или
Прелестные дамы, я хотел бы пожелать вам, или «я хотел бы просить вас», или «я хотел бы умолять вас не пугаться, не трепетать; я жизнь мою отдам за ваши. Если вы думаете, что я пришел сюда как лев, то это мне ужасно жалко.
Нет, ничего подобного. Я такой же человек, как и все люди». И тут действительно пусть он назовет себя по имени и скажет им откровенно, что он — столяр Пила.

Клин

Хорошо, так и сделаем. Но имеются еще две трудности. Прежде всего — водворить в комнате лунный свет. Потому что, как вам известно, Пирам и Фисба встречаются при лунном свете.

Рыло

А будет ли светить луна в тот вечер, как нам играть?

Моток

Календарь, календарь! Справьтесь в альманахе. Где там лунный свет? Где там лунный свет?

Клин

Да, в этот вечер она светит.

Моток

Ну что ж, можно не затворять одну оконную створку в той палате, где мы будем играть, и пускай луна светит в окно.

Клин

Да. А то можно и так, чтобы кто-нибудь вошел с терновым кустом и с фонарем и сказал, что он является удостоверить, то есть изобразить персону лунного света. Потом имеется еще одно: нам в этой палате потребуется стена.
Потому что Пирам и Фисба, как гласит рассказ, разговаривали сквозь щелку в стене.

Рыло

Стену никак не внесешь. Ты что скажешь, Моток?

Моток

Пусть кто-нибудь один или другой изображает стену. И пусть его обмажут штукатуркой какой-нибудь, или глиной, или там замазкой, чтобы выражать собою стену. И пусть он держит пальцы так, и через эту щель Пирам и Фисба будут перешептываться.

Клин

Если это возможно, тогда все в порядке. Ну-с, рассаживайтесь, все поголовно, и репетируйте ваши роли. Пирам, ты начинай. Когда кончишь свою речь, уходи в кусты. И таким же образом каждый, там, где ему по роли полагается.

В глубине появляется Пак.

Пак

Что за мужланы расшумелись тут,
Близ колыбели королевы эльфов?
Ба, репетиция! Ну что ж, я зритель.
А если надо, быть готов актером.

Клин

Начинай, Пирам. Фисба, подойди.

Моток

О Фисба, многовонное дыханье…

Клин

Благовонное, благовонное.

Моток

…благовонное дыханье
Летит из уст твоих, мой нежный друг.
Но чу, я слышу голос. Стой тихонько.
Я пред тобой опять предстану вдруг.
(Уходит.)

Пак

Пирам, каких не сыщется вокруг.
(Уходит.)

Дуда

Теперь мне говорить?

Клин

Да разумеется, тебе. Ты же должен понимать, что он уходит, только чтобы увидеть шум, который он услышал, а потом вернется.

Дуда

Сиятельный Пирам, белей лилей долин
И краше красных роз, не сорванных рукой,
Мой юный Ювенал, жемчужный мой рубин,
Верней, чем верный конь, выносливый такой,
Мы встретимся, Пирам, у Нинкиной гробницы.

Клин

«У Ниновой гробницы», человечина! И потом — это тебе еще рано говорить, это ты ответишь Пираму. А ты шпаришь всю роль подряд, реплики и прочее. Пирам, входи. Твоя реплика уже была: «выносливый такой».

Дуда

Ага! Верней, чем верный конь, выносливый такой.

Возвращаются Пак и Моток с ослиной головой.

Моток

Когда б я был красив, я был бы только твой.

Клин

Ужас! Невидаль! Нечистая сила! Эй, господа! Бегите, господа! Караул!

Уходят Клин, Пила, Дуда, Рыло и Заморыш.

Пак

Я поведу всех вас кругом
Сквозь топь, сквозь мох, сквозь лес, сквозь дебрь,
Я буду конь, я буду вепрь,
А то медведем, псом, огнем,
Ржать, лаять, хрюкать, жечь, реветь,
Как конь, пес, вепрь, огонь, медведь.
(Уходит.)

Моток

С чего это они удирают? Это их плутни, чтобы меня испугать.

Возвращается Рыло.

Рыло

О Моток, тебя оборотили! Что я вижу у тебя на плечах?

Моток

Что видишь? Может быть, собственную ослиную голову?

Уходит Рыло. Возвращается Клин.

Клин

Господь с тобой, Моток! Господь с тобой! Тебя преобразили. (Уходит.)

Моток

Я вижу их плутни: они хотят меня уверить, будто я осел; думают испугать меня. Но я не сдвинусь с этого места, как бы они ни старались. Я буду здесь прохаживаться взад и вперед и буду петь, чтобы они слышали, что я не испугался. (Поет.)

Безукоризненный певец,
Золотоклювый дрозд,
Синица, пеночка, скворец,
Оляпка, куцый хвост…

Титания

(пробуждаясь)

Меня средь лилий пробуждает ангел.

Моток

(поет)

Кукушка, что поет ку-ку
И дразнит рогачей,
Наводит на мужей тоску,
А возразить не смей…

Да и действительно, кто станет препираться с такой глупой птицей? Кто скажет птице, что она врет, кукуй она сколько угодно?

Титания

О милый смертный, спой еще, молю!
Мой слух влюбился в твой певучий голос,
Мой взор пленился образом твоим;
Мне красота твоя велит поклясться,
Едва взглянув, что я тебя люблю.

Моток

По-моему, сударыня, вряд ли это с вашей стороны разумно; хотя, по правде говоря, любовь и разум в наши дни плохо ладят; а жаль, что добрые люди их не помирят. Видите, я при случае и пошутить умею.

Титания

О да, ты так же мудр, как и прекрасен.

Моток

Ни то ни другое. Но если мне хватит ума выбраться из этой чащи, то ничего большего мне не требуется.

Титания

Из этой чащи не стремись уйти.
Ты не нашел бы все равно пути.
Я — существо редчайшей из пород.
В моих владеньях — лето круглый год.
И я люблю тебя. Приди, мой друг.
К тебе сбегутся эльфы для услуг,
Чтоб жемчуг для тебя искать в морях
И петь, когда ты дремлешь на цветах.
Я так очищу смертный остов твой,
Что ты, как дух, взовьешься над землей.
Боб! Мотылек! Горчица! Паутинка!

Входят Боб, Мотылек, Горчица и Паутинка.

Первый эльф

Я здесь.

Второй эльф

И я.

Третий эльф

И я.

Четвертый эльф

И я.

Все

В чем служба?

Титания

Ухаживать за этим господином.
Скакать пред ним, резвиться веселей;
Кормить инжиром, только поспелей,
Иль ежевикой, — что ему милей;
Красть кошелечки с медом у шмелей,
Их лапки рвать для восковых свечей,
От светляков их зажигать ярчей,
Ведя ко сну царя души моей,
И лунный луч сгонять с его очей
Крылами бабочек во тьме ночей.
Склонитесь перед лучшим из гостей.

Первый эльф

Привет тебе, смертный!

Второй эльф

Привет!

Третий эльф

Привет!

Четвертый эльф

Привет!

Моток

Я у ваших милостей прошу прощения, от всей души. — Смею ли узнать, как вашу милость зовут по имени?

Паутинка

Паутинка.

Моток

Я бы очень желал поближе с вами познакомиться, добрейшая госпожа Паутинка. Если я порежу себе палец, я позволю себе обратиться к вам. А ваше имя, милостивый государь?

Боб

Боб.

Моток

Прошу вас засвидетельствовать мое почтение госпоже Шелушинке, вашей матушке, и господину Стручку, вашему батюшке. Добрейший господин Боб, и с вами также я очень бы желал поближе познакомиться. А ваше имя осмелюсь спросить, сударыня?

Горчица

Горчица.

Моток

Добрейшая госпожа Горчица, мне хорошо известно ваше долготерпение. Этот подлый громадина окорок пожрал многих благородных представителей вашего дома. Смею вас уверить, из-за вашей родни у меня частенько увлажнялись глаза. Я желал бы поближе с вами познакомиться, добрейшая госпожа Горчица.

Титания

Ведите гостя в мой приют спокойный.
Луна как будто влагой залита,
И с нею плачет всякий цветик стройный
О том, что чья-то гибнет чистота.
Идем и свяжем милому уста.

Уходят.

Явление II

Другая часть леса.
Входит Оберон.

Оберон

Забавно знать, проснулась ли Титания
И что ей первым бросилось в глаза,
Наполнив душу непомерной страстью.

Входит Пак.

А вот и мой гонец. — Ну, шустрый дух?
Что здесь в волшебных сенях приключилось?

Пак

Моя царица в чудище влюбилась.
Вблизи священной кущи, где она
Покоилась в глухом забвеньи сна,
Гурьба шутов, простых мастеровых,
Кормящихся трудами рук своих,
Разучивала пьесу, вожделея
Сыграть ее на свадьбе у Тезея.
Наипервейший дурень их отряда,
Игравший роль Пирама, там, где надо,
Покинул сцену и вошел в кусты.
Я тотчас же, под кровом темноты,
Снабдил его ослиной головой.
Тут, чтоб ответить Фисбе, трагик мой
Выходит снова. От его лица,
Как если гуси высмотрят ловца
Иль как, при звуке выстрела взлетая,
Сероголовых галок мчится стая
И с криком вьется в высоте небес,
Так кинулись все остальные в лес,
Кто кувырком, — а я их гнал один, —
Кто призывая помощь из Афин.
Столь сильный страх столь слабых душ вселил
В бездушные предметы много сил:
Кусты, шипы, бегущих увидав,
То шапку стянут, то порвут рукав.
А я все гнал их, то кругом, то прямо,
Покинув превращенного Пирама.
Царица же, что сладким сном спала,
Едва проснувшись, втюрилась в осла.

Оберон

Я сам не ждал удачнее конца.
А ты зачаровал глаза юнца
Любовным соком, как я говорил?

Пак

Он крепко спал, я сок ему впустил;
И девушка дремала тут же рядом;
Ее он сразу должен встретить взглядом.

Входят Гермия и Деметрий.

Оберон

Стой тихо. Вот афинянин идет.

Пак

Девица та, но юноша не тот.

Деметрий

О, как же ты к влюбленному строга!
Так не корят и злейшего врага.

Гермия

Сейчас корю, но сдерживая страсть:
Боюсь, что я должна тебя проклясть.
О, если ты Лизандра умертвил,
Тони в крови, в которую ступил,
Убей и Гермию!
Лизандр мне был во много раз верней,
Чем солнце дню. Он Гермии своей
Не бросил бы, объятой чарой сна.
Скорей земля пронзится, и луна
Сквозь центр скользнет, где в час полудня брат
У Антиподов будет ей не рад.
Я знаю, да: Лизандр тобой убит.
Ты смотришь как убийца: страшный вид.

Деметрий

Нет, так убитый смотрит; так и я,
Чью грудь пронзила холодность твоя.
А ты, убийца, блещешь предо мной,
Как там — Венера в высоте ночной.

Гермия

Лизандр такою речью оскорблен.
Деметрий, сжалься, укажи, где он!

Деметрий

Скорей собакам труп его скормлю.

Гермия

Прочь, пес! Прочь, дрянь! Как это я терплю,
Дивлюсь! Так ты его убил, злодей?
Отныне будь отверженцем людей!
Хоть раз скажи мне правду! Мне! Хоть раз!
Днем на него поднять не смея глаз,
Ты режешь спящего. Как это смело!
Змей, аспид сделал бы такое дело.
Да змей и сделал. Двуязычней жала,
Чем у тебя, змееныш, не бывало.

Деметрий

Ты одержима мнительной любовью.
Лизандровой я не запятнан кровью,
И он не мертв, я утверждать готов.

Гермия

Тогда скажи, что он вполне здоров.

Деметрий

А что дадут мне за ответ такой?

Гермия

Награду: ввек не видеться со мной.
Ты мерзок мне. Отныне мой завет:
Тебя не видеть, мертв он или нет.
(Уходит.)

Деметрий

За ней идти сейчас напрасный труд,
И лучше мне пока остаться тут.
Ах, груз печали всякий раз грузней,
Когда бедняга сон в долгу пред ней.
Но чтобы он хоть долю мог отдать,
Мне надо лечь и терпеливо ждать.
(Ложится и засыпает.)

Оберон

Что ты наделал? Ты опрыснул веки
Кому-то, полюбившему навеки,
И ты виною, что изменит он,
А ветреник не будет обращен.

Пак

Так велено судьбою: тот, кто верен,
Средь миллиона лживых душ затерян.

Оберон

Промчись сквозь лес, как ветер, в миг один
И разыщи Елену из Афин.
Она больна любовью и бледна,
От вздохов кровь ее изнурена.
Доставь сюда Елену молодую,
А этому я очи околдую.

Пак

Бегу, лечу, подняв крыла,
Быстрее, чем татарская стрела.
(Уходит.)

Оберон

Сок багровый, заклятой
Купидоновой стрелой,
Очи спящему омой.
Образ девы дорогой
Пусть блеснет пред ним звездой,
Как Венера в тьме ночной.
Встав, моли ее с тоской
Возвратить тебе покой.

Возвращается Пак.

Пак

Эльфов славный верховод,
Здесь Елена! К нам идет!
Мной опрысканный юнец
Ей твердит про связь сердец.
Что ж, посмотрим балаган.
Слабый разум смертным дан!

Оберон

Отойди. Здесь шум начнется,
И Деметрий вмиг проснется.

Пак

Будут двое льнуть к одной;
Случай истинно смешной.
Я люблю, когда кругом
Все крутится кувырком.

Входят Лизандр и Елена.

Лизандр

Не называй мою любовь глумленьем!
Глумленье и насмешка слез не льют,
А я клянусь в слезах. Таким рожденьем
Отмеченные клятвы не солгут.
Как можешь ты считать глумленьем муку,
Где в чистой правде все дает поруку?

Елена

Хитришь ты все искусней. Убивать
Обет обетом, — как бесовски свято!
Ты Гермию не хочешь больше знать?
Взвесь тот обет, что ей ты дал когда-то,
И тот, что мне приносишь. На весах
Их равен вес. И оба — легкий прах.

Лизандр

Я был в бреду, когда ее любил.

Елена

Как и теперь, когда ее забыл.

Лизандр

Деметрий нежен к ней, а не к тебе.

Деметрий

(пробуждаясь)

Елена, нимфа, божество, алмаз!
О, с чем сравню сиянье этих глаз?
Хрусталь нечист. О, как влечет, как пышен
Цвет этих губ, целующихся вишен!
Чистейший снег, облекший Тавра склоны
Под свист восточных вьюг, — черней вороны,
Как только руку поднимаешь ты.
О, к ней прильнуть, к царице чистоты!

Елена

О, что за ад! Терзая и дразня,
Вы оба ополчились на меня.
Будь вы воспитанны, будь вы учтивы,
Меня бы так унизить не могли вы.
Ужели трудно просто ненавидеть,
Как вы меня, а нужно и обидеть?
Будь вы мужчины телом и душой,
Вы так не обходились бы со мной,
Клянясь, хваля, превознося бесчестно,
Когда мне ваша ненависть известна.
Те, кто соперничал в любви к одной,
Соперничают в шутках над другой.
Высокий подвиг и достойный вас —
Исторгнуть слезы из девичьих глаз
Глумленьем! Тот, кто ищет доброй славы,
Не оскорбляет деву и отравы
Не льет ей в душу для своей забавы.

Лизандр

Деметрий, здесь жестокость неуместна:
Ты любишь Гермию; то всем известно;
И я тебе на Гермию твою
От всей души права передаю.
А у тебя Елену я прошу
И буду верен ей, пока дышу.

Елена

Что за тупые шутки я сношу!

Деметрий

На что мне Гермия? Останьтесь вместе,
Я охладел к моей былой невесте.
У Гермии я сердцем лишь гостил,
Теперь к Елене в дом родной вступил,
И навсегда.

Лизандр

Елена, нет, не верь!

Деметрий

Не смей порочить правду и умерь
Свой пыл; иначе ты себя погубишь.
Смотри, кто здесь! Вот та, кого ты любишь.

Возвращается Гермия.

Гермия

Мрак ночи, убивая силу глаз,
Чувствительность ушей острит у нас;
Хоть он и ослабляет наше зренье,
Он слуху шлет двойное возмещенье.
Тебя, Лизандр, не глаз мой здесь нашел —
Мой слух меня на голос твой привел.
Но почему покинул ты меня?

Лизандр

Не ждут, когда любовь зовет, маня.

Гермия

Что за любовь тебя манила прочь?

Лизандр

Моя любовь — та, кем сияет ночь,
Прекрасная Елена, чья краса,
Как пламень звезд, затмила небеса.
И ты пошла меня искать, не видя,
Что я тебя покинул, ненавидя?

Гермия

Нет, я не верю; это все не так.

Елена

О, что я слышу! И она — мой враг!
Все трое, злую шутку сочиня,
Решили подло высмеять меня.
Бездушная, недобрая подруга!
Ты сговорилась, ты стакнулась с ними
Травить меня бессовестным глумленьем?
Ужели же былая наша близость,
Часы, что мы по-сестрински делили,
Жалея, что стремительное время
Нас разлучит, — ужели все забыто?
Невинность детства, дружба школьных дней?
Бывало, мы, как два искусных бога,
Творили иглами один цветок,
Усевшись рядом на одной подушке,
Одну и ту же напевая песню,
Как бы сливая и тела, и души,
И голоса. Так вместе мы росли,
Как бы двойчатка-вишня, с виду порознь
И все же, хоть раздельные, в единстве;
Две ягоды, но на одном стебле;
Два разных тела — при едином сердце, —
Как рассеченный щит в одном гербе,
Увенчанный одним и тем же шлемом.
И нашу старую любовь ты рвешь,
С мужчинами глумясь над бедным другом?
Не дружеский, не девичий поступок!
Наш пол, как я сама, его осудит,
Хотя обиду я терплю одна.

Гермия

Что значат эти речи? Над тобой
Я не глумлюсь; ты надо мной глумишься.

Елена

Не ты ль велела, чтоб Лизандр, для глума,
Хвалил мое лицо, мои глаза?
Иль чтоб Деметрий, твой второй дружок,
Мне только что пинки дававший, начал
Меня богиней звать, чудесной нимфой,
Небесной, дивной? Почему он льстит
Мне, ненавистной? Почему Лизандр
Отрекся от тебя, любимой страстно,
И мне дарит (подумай только!) нежность?
Ты их подбила, ты их поощряла!
Да, я не так удачлива, как ты,
Не так окутана любовной лаской.
Моя судьба — любя, не быть любимой.
Таких жалеют, а не презирают.

Гермия

Я ровно ничего не понимаю.

Елена

Что ж, продолжай, строй горестные лица,
Чтоб ухмыляться за моей спиной.
Перемигнитесь, позабавьтесь снова;
Такую шутку стоит записать.
Будь вы добрей, честней или учтивей,
Вы постыдились бы своей игры.
Прощайте. Есть тут и моя вина;
Но смерть или разлука все исправят.

Лизандр

Стой, милая Елена! О, послушай!
Елена, жизнь моя, любовь, душа!

Елена

Чудесно!

Гермия

Милый, не глумись над ней.

Деметрий

К чему просить, раз я могу принудить?

Лизандр

Я не терплю ни просьб, ни принуждений.
Твой крик бессилен, как ее мольба.
Елена, я люблю тебя. Клянусь,
И жизнь отдам, чтоб устыдить того,
Кто скажет, что тебя я не люблю.

Деметрий

Но я люблю тебя сильней, чем он.

Лизандр

Тогда идем, и докажи мне это.

Деметрий

Идем, скорей.

Гермия

Лизандр, что это значит?

Лизандр

Прочь, эфиопка!

Деметрий

Замолчи! Для виду
Как будто вырывается, бушует,
А сам ни с места. Ты, брат, просто трус.

Лизандр

Да отцепись, репейник, кошка! Дрянь!
Не то тебя я, как змею, стряхну!

Гермия

Какой ты резкий! Что за перемена?
Мой друг…

Лизандр

Твой друг? Прочь, бурая татарка!
Прочь, зелье гнусное! Отрава, сгинь!

Гермия

Ты шутишь?

Елена

Да, конечно; как и ты.

Лизандр

Деметрий, слово я сдержу.

Деметрий

Дай запись
Своей рукой. Тебя легко связуют
Собственноручно. Я словам не верю.

Лизандр

Мне что ж, приколотить ее, убить?
Ее я ненавижу, но щажу.

Гермия

Мне ненависть твоя страшней всех зол.
Я — ненавистна! Милый мой, за что?
Иль я не Гермия, ты не Лизандр?
И я красива так же, как недавно.
В одну и ту же ночь — любить и бросить!
Или меня ты бросил — боги, боги! —
Действительно, не в шутку?

Лизандр

Да, клянусь.
Тебя я больше не желаю видеть.
Оставь надежды, муки и сомненья:
Знай достоверно, что тебя не в шутку
Я ненавижу и люблю Елену.

Гермия

Мошенница! Цветочный червь! Воровка
Чужой любви! Так ты во тьме ночной
Украла сердце у него?

Елена

Недурно!
Куда девались стыд, девичья скромность,
Застенчивость? Ты силишься сорвать
Дурной ответ с моих пристойных губ?
Ты лицедейка, кукла! Вот кто ты!

Гермия

Ах, кукла? Так. Теперь мне все понятно.
Ей, видите ли, хочется сравнить
Наш рост; ей хочется хвастнуть своим;
Ее фигура, длинная фигура,
Высокий рост — вот что его пленило.
Он потому тебя высоко ценит,
Что я так низкоросла, так мала?
У, майская раскрашенная мачта,
Пусть я мала, а все ж, как ни мала,
До глаз твоих я дотянусь ногтями.

Елена

(Деметрию и Лизандру)

Хоть оба вы смеетесь надо мной,
Я от нее прошу у вас защиты.
Я — тихая, браниться не умею;
По робости я истая девица.
Велите ей не драться. Не считайте,
Что раз она немного ниже ростом,
То с ней я справлюсь.

Гермия

Ниже! Вот! Опять!

Елена

Ах, Гермия, не будь со мной так зла.
Ведь я всегда тебя любила, Гермия,
Всегда, во всем твои хранила тайны;
И только вот теперь, любя Деметрия,
Ему сказала, что вы скрылись в лес.
И он пошел за вами; я — за ним;
Но он меня прогнал, он мне грозился
Меня толкнуть, прибить, грозил мне смертью.
Теперь же, если ты меня отпустишь,
Я унесу в Афины дурь мою
И вас покину. Отпусти меня.
Смотри, как я проста и неразумна.

Гермия

Ну что ж, иди. Помех как будто нет.

Елена

Есть сердце, оставляемое здесь.

Гермия

Лизандру?

Елена

Нет, Деметрию.

Лизандр

Елена,
Не бойся. Гермия тебя не тронет.

Деметрий

Не тронет, нет, хоть ты ее сообщник.

Елена

Когда она сердита, с ней беда.
Она была и в школе сущей ведьмой.
И хоть мала, она душой свирепа.

Гермия

Мала! Опять! Что слово, то — мала.
Вы ей даете надо мной глумиться?
Пусти! Я к ней хочу.

Лизандр

Прочь! Убирайся!
Прочь, порченая карлица, козявка,
Клоп, желудь!

Деметрий

Не старайся угождать
Той, кто твои услуги презирает.
Оставь, не заступайся за Елену,
Не говори о ней. И если ты
Ей выкажешь хоть чуточку любви,
То берегись.

Лизандр

Я снова на свободе.
Иди за мной, коль ты не трус; посмотрим,
Кто больше прав имеет на Елену.

Деметрий

Что? За тобой? Нет, нет; щека к щеке.

Уходят Лизандр и Деметрий.

Гермия

Все из-за вас, сударыня, случилось.
Постой, постой!

Елена

Нет, не проси напрасно.
С такою злюкой быть вдвоем опасно.
Для драки руки у тебя ловчей,
Зато вот ноги у меня длинней.
(Уходит.)

Гермия

Не понимаю, что такое с ней.
(Уходит.)

Оберон

Все ты напутал; вечно ошибешься,
А то и преднамеренно хитришь.

Пак

О царь теней, поверь мне, я ошибся.
Ведь ты же сам сказал мне: то юнец,
Одетый на афинский образец.
Я потому воистину безвинен,
Что спрыснул ведь кого-то из афинян.
И вышло все, по-моему, на славу:
Я в их раздорах нахожу забаву.

Оберон

Они пошли сражаться, как-никак.
Поэтому сгусти немедля мрак;
Скорей набрось на звезды небосклона
Сплошной туман, чернее Ахерона;
И так бойцов ревнивых закрути,
Чтоб им друг друга было не найти.
То у Лизандра позаимствуй речь,
Чтоб гневный пыл в Деметрий разжечь;
То, как Деметрий, выругайся зло;
Пусть бегают, пока на их чело
Смертоподобный сон не опустил
Свинцовых стоп и нетопырьих крыл.
Увидя, что Лизандр во сне глубоком,
Его опрыскай этим травным соком,
Который с глаз снимает заблужденье
И возвращает правильное зренье.
Когда враги проснутся, то сочтут
Бесплодной грезой все, что было тут,
И тотчас же воротятся в Афины
Жить в нерушимой дружбе до кончины.
Пока ты будешь их водить, кружа,
Я у царицы выпрошу пажа,
Ее очей чудовищный кумир
Развею в прах, — и всюду будет мир.

Пак

Мой государь, спешим! Драконы ночи
Сквозь облака несутся что есть мочи;
Гонец Авроры поднял светоч свой,
И призраки торопятся толпой
К своим гробам; проклятые, чей прах
Схоронен на распутьях и в волнах,
В свои постели улеглись к червям.
Боясь, чтоб день не увидал их срам,
Они бегут от света сами прочь,
И с ними вечно — сумрачная ночь.

Оберон

Мы — духи, но не те. Вот я, смотри,
Ходил на лов с возлюбленным зари;
Я, как лесничий, здесь брожу далеко,
Пока багряные врата востока,
Раскрывшись вдруг в красе лучей живых,
Не позлатят зеленых струй морских.
Однако поспеши; мы дело это
Должны с тобой закончить до рассвета.
(Уходит.)

Пак

Вверх и вниз, вверх и вниз,
Буду гнать их вверх и вниз.
Я страшнее всяких крыс.
Дух, гоняй их вверх и вниз!
А! Вот один!

Возвращается Лизандр.

Лизандр

Деметрий, где ты? Отвечай, гордец!

Пак

Я здесь, с мечом в руке. Ты где, подлец?

Лизандр

Сейчас приду.

Пак

Нет, ты иди за мной.
Там место поровней.

Уходит Лизандр, следуя за голосом.
Возвращается Деметрий.

Деметрий

Лизандр, постой!
Бежал, трусишка, дрянь? Да где же ты?
Молчишь? Забился с головой в кусты?

Пак

Трус! Чтобы звезды изумить собою,
Ты хвастаешь кустам, что вышел к бою,
И прячешься? Малыш, поди сюда,
Отведать розог. Хуже нет стыда,
Чем меч скрестить с твоим.

Деметрий

Да где ж ты сам?

Пак

Иди на голос. Мы сразимся там.

Уходят.
Возвращается Лизандр.

Лизандр

Он бросит вызов, я спешу вослед.
Приду на место, а его уж нет.
Уж очень, видно, легконог злодей.
Я быстро шел, но он бежал быстрей.
Здесь, что ни шаг, то рытвина, то пень.
Нет, отдохну.
(Ложится.)
Приди, желанный день!
Как только мне блеснет твой серый свет,
Деметрию я должный дам ответ.
(Засыпает.)

Возвращаются Пак и Деметрий.

Пак

Хо, хо, хо! Трус, ты где? Себя жалеешь?

Деметрий

Дождись меня и бейся, если смеешь.
Ты убегаешь, кружишь без конца,
Юлишь, боишься моего лица.
Ты где теперь?

Пак

Иди сюда, я тут.

Деметрий

Ну нет, шалишь! Ты мне заплатишь, плут,
Когда мы встретимся при свете дня.
Ступай. Измученность зовет меня
На этом влажном ложе протянуться.
Но поутру тебе не увернуться.
(Ложится и засыпает.)

Возвращается Елена.

Елена

О долгая, томительная ночь,
Теки быстрей! Свет, воссияй с востока,
Чтоб я могла бежать в Афины, прочь
От злых людей, чье сердце так жестоко!
Сон, верный друг тех, кто уснул скорбя,
Дай мне до утра позабыть себя!
(Ложится и засыпает.)

Пак

Только трое? Каждой твари
Нужно поровну, по паре.
Вон идет: мрачней, чем ад.
Купидон известный хват:
Бедных женщин мучить рад.

Возвращается Гермия.

Гермия

Как я устала! Нет нигде пути.
Я вся в росе, истерзана шипами.
Нет сил идти, нет даже сил ползти,
Моих желаний не догнать ногами.
Прилягу здесь. Я верю, небеса
Спасут Лизандра, если б он дрался!
(Ложится и засыпает.)

Пак

Крепко спи,
Не храпи.
Я сейчас
С этих глаз
Смою чары дивной силой.
(Выжимает сок в глаза Лизандру.)
Утром встав,
Сон прогнав,
Ты поймешь,
Как хорош
Взор твоей недавней милой.
Пробуждение твое
Подтвердит, что не вранье
Притча: «Каждому свое».
Милый милую найдет,
С ней на славу заживет,
Отыщется кобыла,
И все будет очень мило.
(Уходит.)

Действие четвертое

Явление I

Там же.
Лизандр, Деметрий, Елена и Гермия спят.
Входят Титания и Моток; Боб, Паутинка, Мотылек, Горчица и другие эльфы; в глубине — невидимый Оберон.

Титания

Смотри, вот грядка, вся в цветах. Присядь,
А я прилащусь к моему милуше.
Дай мне твой лобик розами убрать
И целовать твои большие уши.

Моток

Где Боб?

Боб

Здесь.

Моток

Поскребите мне голову, Боб. Где мадам Паутинка?

Паутинка

Здесь.

Моток

Мадам Паутинка, дорогая мадам, вооружитесь чем-нибудь и убейте-ка мне этакого шмеля с красными ляжками, который на макушке у чертополоха сидит — и засим, дорогая мадам, принесите мне его медовый мешочек. Вы при этом, мадам, не слишком горячитесь и смотрите, дорогая мадам, чтобы мешочек не лопнул. Мне будет очень неприятно, если вы обольетесь медом, синьора. А где мадам Горчица?

Горчица

Здесь.

Моток

Пожалуйте ваш кулачок, мадам Горчица. Прошу вас, без церемоний, дорогая мадам.

Горчица

Что прикажете?

Моток

Ничего, дорогая мадам; только вот помогите синьоре Паутинке поскрести меня. Мне пора бы к цирюльнику, мадам; потому что я, кажется, удивительно оброс вокруг лица; а я такой деликатный осел, что если меня хоть одна волосинка щекочет, то я сейчас же скребусь.

Титания

Мой милый, хочешь музыку послушать?

Моток

У меня на музыку изрядный слух. Пускай сыграют на железках и костяшках.

Титания

Или чего бы ты хотел покушать?

Моток

Что ж, от гарнца корму я бы не отказался. Охотно почавкал бы доброго сухого овса. Мне чувствуется, что я был бы очень рад охапке сена. Хорошее сено, вкусное сено ни с чем не идет в сравнение.

Титания

Один мой храбрый эльф тебе достанет
Со складов белки свеженьких орехов.

Моток

Я предпочел бы пригоршню-другую сушеного гороха. Но только, пожалуйста, пусть сейчас никто из ваших меня не беспокоит. Я чувствую предположение ко сну.

Титания

Усни, я обовью тебя руками.
Уйдите, эльфы, разойдитесь все.

Уходят эльфы.

Так жимолость сплетается с вьюнком;
Так повилика нежно окружает
Перстнями кряжистые пальцы вяза.
О, я люблю тебя, люблю безумно!

Они засыпают.
Входит Пак.

Оберон

(выступая)

А, Робин, здравствуй! Видишь? Полюбуйся.
Я начинаю бедную жалеть.
Сейчас она сбирала на опушке
Цветы для этой гнусной образины;
Мы встретились, я стал ее бранить.
Она его мохнатый лоб венчала
Пахучими и свежими цветами;
И те росинки, что блестят в траве,
Как яркие жемчужины востока,
В глазах у милых цветиков стояли,
Как слезы, плача о своем позоре.
Когда я вдоволь пожурил ее
И кроткий внял ответ, я ей сказал,
Что требую индийского пажа;
Она, не споря, приказала эльфу
Снести его в мой царственный шатер.
Теперь он мой, и я глаза царицы
Избавлю от противного недуга.
Ты, милый Пак, сними уродский череп
Прочь с головы афинского мужлана,
Так чтобы все они, когда проснутся,
Могли домой отправиться в Афины
И вспоминать событья этой ночи,
Как образы горячечного сна.
Но я сперва царицу расколдую.
Будь такой, как ты была,
Светлым взором будь светла.
Купидонов крин багряный,
Покорись цветку Дианы.
Титания, проснись, моя царица!

Титания

Мой Оберон! О, что за небылица!
Мне снился сон, что я люблю осла.

Оберон

Вот он, твой нежный друг.

Титания

Как я могла?
О, мне противно на него смотреть!

Оберон

Молчанье! Пак, личину удали.
А ты, царица, музыке вели
Всех пятерых сковать глубоким сном.

Титания

Напев, напев, в глубины сна манящий!

Тихая музыка.

Пак

Теперь, дурак, гляделки сам таращи.

Оберон

Под эти звуки, друг, дай руку мне
И укачаем грезящих во сне.
Опять с тобою мы друзья вполне
И завтра в полуночной тишине
В чертог Тезея вступим при луне,
Даруя мир ему и всей стране.
И две четы, счастливые вдвойне,
Венчаются с Тезеем наравне.

Пак

Царь мой, слушай и приметь:
Жаворонок начал петь.

Оберон

Значит, нам пора и в путь,
Вслед за ночью ускользнуть.
Мы проворнее луны
Шар земной обвить вольны.

Титания

Да, летим. И ты, мой друг,
Мне расскажешь, как так вдруг
Вы меня застали спящей
Между смертных в этой чаще.

Уходят.

Звуки рогов за сценой.
Входят Тезей, Ипполита, Эгей и сопровождающие.

Тезей

Один из вас пусть сходит за лесничим.
Мы совершили должные обряды,
День начался, и милая моя
Должна услышать музыку собак.
Спустить их надо в западной долине,
Сейчас же; и сходите за лесничим.

Уходит один из сопровождающих.

Мы на гору взойдем, моя царица,
И будем слушать звучное смешенье
Собак и эхо стройное сплетенье.

Ипполита

При мне однажды Геркулес и Кадм
Спартанских псов спустили на медведя,
В лесу на Крите. Я такого гона
Не слышала нигде. Не только рощи,
Но небеса, ручьи, весь край сливались
В единый крик. Я в жизни не слыхала
Стройней разлада, грома благозвучней.

Тезей

Мои собаки — сплошь спартанской крови:
Брылясты, пеги; вислыми ушами
Росу с травы сметают; лучконоги;
Как фессалийские быки, с подвесом;
Не резвы, но подбором голосов —
Колокола. Стройнее гон не вторил
Ни возгласам, ни рогу ни на Крите,
Ни в Спарте, ни в Фессалии. Услышишь
Сама. Но тише! Это что за нимфы?

Эгей

Мои повелитель, это дочь моя
Уснула здесь; а вот Лизандр, Деметрий;
А здесь дочь Недара, Елена. Странно!
Что их сюда всех вместе привело?

Tезей

Они, наверно, в ранний час свершали
Обряды мая и пришли сюда,
Услышав о намерении нашем.
Скажи, Эгей: не наступил ли день,
Когда нам Гермия должна ответить?

Эгей

Да, государь.

Тезей

Пускай ловцы трубят,
Чтоб разбудить их.

Звуки рогов и крики за сценой. Лизандр, Деметрий, Елена и
Гермия просыпаются и встают.

Здравствуйте, друзья.
Как? Валентинов день давно прошел,
А эти птицы только что сдружились?

Лизандр

Простите, государь.

Тезей

Прошу всех встать.
Вы злобные соперники, я знаю.
Откуда ж это тихое согласье,
Где ненависть настолько неревнива,
Что спит бесстрашно с ненавистью рядом?

Лизандр

Мой государь, ответ мой будет смутен,
Меж сном и явью. Только я клянусь,
Что сам не знаю, как попал сюда.
Но, кажется, — хочу всю правду вспомнить, —
Ну да, конечно, так оно и было:
Я с Гермией сюда пришел; мы с нею
Бежать хотели из Афин и скрыться
От грозного афинского закона.

Эгей

Довольно, государь, для вас довольно!
Закон, закон срази его главу!
Они побег замыслили, Деметрий;
Они хотели нас с тобой лишить,
Тебя — жены, меня — отцовской воли,
Отцовской воли дочь отдать тебе.

Деметрий

Мой государь, Елена мне открыла
Их замысел бежать вот в этот лес.
Я в ярости пошел сюда за ними,
Елена из любви пошла за мной.
И вот, — не знаю, чьей могучей волей,
Но это так, — моя мечта о Гермии
Растаяла, как снег; об этой страсти
Я вспоминаю, словно об игрушке,
Которую в дни детства обожал.
Вся вера, весь порыв моей души,
Предмет и наслажденье глаз моих —
Одна Елена. С ней я был помолвлен,
Когда еще и Гермии не знал.
Но мне она, как хворому, приелась;
Теперь, оправясь, вновь со здравым вкусом,
Хочу ее, люблю, томлюсь по ней
И буду ей отныне вечно верен.

Тезей

Друзья мои, я рад, что встретил вас,
И вы мне все расскажете подробно.
Эгей, смирись перед моею волей:
Сегодня эти две четы во храме,
Как мы, соединятся навсегда.
А так как утро потеряло свежесть,
Охоту нам придется отменить.
Я всех зову в Афины. Три четы
Увидят праздник дивной красоты.
В путь, Ипполита.

Уходят Тезей, Ипполита, Эгей и сопровождающие.

Деметрий

Все кажется мне маленьким и смутным,
Как облачная цепь далеких гор.

Гермия

Мои глаза расщеплены как будто:
Я вижу все вдвойне.

Елена

Я точно так же.
И мне Деметрий кажется находкой:
Мой и не мой.

Деметрий

Уверены ли вы,
Что мы проснулись? Нет, мы спим, мы грезим,
По-моему. Неужто в самом деле
Здесь герцог был и звал нас всех с собой?

Гермия

Да, был, с моим отцом.

Елена

И с Ипполитой.

Лизандр

И нам велел идти за ним во храм.

Деметрий

Так значит, мы проснулись. Что ж, пойдем.
И по пути припомним наши сны.

Уходят.

Моток

(просыпаясь)

Когда подойдет моя реплика, позовите меня и я отвечу. Теперь мне нужны слова: «Прекраснейший Пирам». Эй, вы там! Питер Клин! Дуда, починщик раздувальных мехов! Рыло, медник! Заморыш! Боже милостивый, все удрали, тюка я спал! Мне было редкостное видение. Мне был такой сон, что человеческого разума не хватит сказать, какой это был сон. И тот — осел, кто вознамерится истолковать этот сон. По-моему, я был… никто не скажет чем. По-моему, я был, и, по-моему, у меня было, — но тот набитый дурак, кто возьмется сказать, что у меня, по-моему, было. Человеческий глаз не слыхивал, человеческое ухо не видывало, человеческая рука не способна вкусить, человеческий язык не способен постичь, человеческое сердце не способно выразить, что это был за сон. Я скажу Питеру Клину написать балладу об этом сне. Она будет называться «Сон Мотка», потому что его не размотать. И я хочу ее спеть в самом конце представления перед герцогом; и, может быть, чтобы вышло чувствительнее, лучше спеть этот стишок, когда она будет помирать.
(Уходит.)

Явление II

Афины. В доме у Клина.
Входят Клин, Дуда, Рыло и Заморыш.

Клин

А вы посылали к Мотку на дом? Неужто он еще не возвращался?

Заморыш

О нем ни слуху ни духу. Он не иначе как преобразился.

Дуда

Ежели он не придет, наше представление провалилось. Разве может оно состояться?

Клин

Никак не может. Кроме него, во всех Афинах нет человека, который был бы способен изобразить Пирама.

Дуда

Нет, он попросту самый мозговитый из всех афинских ремесленников.

Клин

Да, и самый благообразный. А голос у него до того сладкозвучный, — ну прямо афериста слушаешь.

Дуда

Арфиста, хочешь ты сказать. С аферистами мы, слава Богу, не водимся.

Входит Пила.

Пила

Господа, герцог возвращается из храма, и кроме него там еще двое или трое кавалеров и дам поженились. Если бы наше представление состоялось, мы были бы устроенные люди.

Дуда

Эх, Моток, молодчага милый! Таким вот образом он лишился шести пенсов в день пожизненно! Ему бы не избежать шести пенсов в день. Если бы герцог не положил ему шесть пенсов в день за исполнение Пирама, то пусть меня повесят.
Он бы их заслужил. Шесть пенсов в день за Пирама — или ничего.

Входит Моток.

Моток

Где эти юноши? Где эти душеньки?

Клин

Моток! О степеннейший день! О блаженнейший час!

Моток

Господа, я должен вам поведать чудеса. Но не спрашивайте меня ни о чем.
Потому что если я вам расскажу, то я плохой афинянин. Я вам расскажу все в точности, как оно случилось.

Клин

Мы тебя слушаем, милый Моток.

Моток

Ни слова обо мне. Единственное, что я вам скажу, — это что герцог отобедал. Забирайте ваши костюмы, прочные тесемки к бородам, новые ленты к башмакам. Всем немедленно собраться во дворце. Каждому перечесть свою роль.
Ибо, так или иначе, заявка на нашу пьесу подана. Во всяком случае, Фисба должна надеть чистое белье; а тот, что играет льва, пусть не вздумает стричь себе ногти: они должны торчать наружу, будто львиные когти. И, дражайшие актеры, не кушайте ни луку, ни чесноку, потому что дыхание мы должны испускать сладостное; и я не сомневаюсь, всякий скажет: это сладостная комедия. Довольно слов. Идем! Прочь отсюда! Идем!

Уходят.

Действие пятое

Явление I

Афины. Дворец Тезея.
Входят Тезей, Ипполита, Филострат, вельможи и слуги.

Ипполита

Мой друг, рассказ влюбленных этих странен.

Тезей

Да, но правдив едва ли. Я не верю
Всем этим старым басням, детским сказкам.
Мозг у влюбленных и безумцев пылок,
Их властная мечта объемлет больше,
Чем хладный разум мог бы восприять.
Безумец, и влюбленный, и поэт
Пронизаны насквозь воображеньем;
Безумцу больше видится чертей,
Чем есть в аду; влюбленный, столь же дикий,
В цыганке видит красоту Елены;
Глаза поэта в чудном сие взирают
С небес на землю, на небо с земли;
И чуть воображенье даст возникнуть
Безвестным образам, перо поэта
Их воплощает и воздушным теням
Дарует и обитель, и названье.
Воображенье так легко играет,
Что если в нем забрезжит радость, тотчас
И вестник этой радости рожден;
А в темноте, страшилищами бредя,
Мы куст принять готовы за медведя.

Ипполита

Однако их рассказ об этой ночи,
Об их совместном извращеньи мыслей
Свидетельствует больше, чем о грезах,
И вырастает в подлинное нечто;
Хоть это все и странно, и чудесно.

Тезей

Вот и влюбленные, полны веселья.

Входят Лизандр, Деметрий, Гермия и Елена.

Друзья мои, да озарит вам сердце
Счастливая любовь!

Лизандр

Еще светлее
Да озарит ваш путь она, ваш стол и ложе!

Тезей

Ну, что же нам предложат: маски, танцы,
Чтоб сократить трехчасовую вечность
Меж ужином и приближеньем сна?
Где наш изобретатель развлечений?
Что он для нас готовит? Нет ли зрелищ,
Чтоб скрасилось мучительное время?
Где Филострат?

Филострат

Здесь, мощный государь.

Тезей

Скажи, чем нас потешишь ты сегодня?
Театром? Музыкой? Чем обмануть
Ленивые часы, как не забавой?

Филострат

Вот список всяческих увеселений.
С чего начать прикажет ваша светлость?
(Подает бумагу.)

Тезей

(читает)

«Сражение с кентаврами; поется
Афинским евнухом под звуки арфы».
Нет. Это я рассказывал невесте.
Там славится мой родич Геркулес.
(Читает.)
«Неистовство упившихся вакханок,
Терзающих фракийского певца».
Уже я видел это представленье,
Когда из Фив с победой возвратился.
(Читает.)
«Плач муз, всех трижды трех, над свежим прахом
Учености, умершей в нищете».
Какая-нибудь едкая сатира,
Излишняя на брачном торжестве.
(Читает.)
«Пространно-краткий акт: Пирам и Фисба.
Весьма трагичное увеселенье».
Пространно-краткий! Трагико-веселый!
Горячий лед и столь же странный снег.
Кто согласует эти разногласья?

Филострат

Ах, это пьеса, в десять слов длиной,
Короче всех, какие я видал;
И все-таки она чресчур пространна,
Как сказано; в ней нет ни слова кстати,
Ни одного пригодного актера.
При этом, государь, она трагична:
Пирам кончает в ней самоубийством.
На репетиции, сознаюсь честно,
Я плакал; но таких веселых слез
Еще вовеки смех не проливал.

Тезей

Кто в ней играет?

Филострат

Здешний мелкий люд,
Мастеровые с жесткими руками,
Вовек не изощрявшие мозгов;
Они в честь вашей свадьбы утрудили
Неопытную память этой пьесой.

Тезей

И мы ее посмотрим.

Филострат

Государь,
Не стоит. Я ее прослушал всю, —
И это вздор, чистейший вздор. Конечно,
Вас может позабавить их затея.
Они долбили роли с тяжкой мукой,
Чтоб услужить вам.

Тезей

Мы посмотрим пьесу.
Всегда уместно и приятно все,
Что нам поднесено чистосердечно.
Сходи за ними. Дам прошу садиться.

Уходит Филострат.

Ипполита

Мне больно видеть слабость изнемогшей
И честное усердье посрамленным.

Тезей

Ты не увидишь этого, мой друг.

Ипполита

Он говорит, что это чистый вздор.

Тезей

За этот вздор мы скажем им спасибо,
Их промахи мы примем как подарки.
Где бедный труд бессилен, благородство
Должно ценить старанье, не успех.
Меня кой-где ученые мужи
Встречали приготовленною речью;
И всякий раз дрожали и бледнели,
В средине предложенья запинались,
Их голос с перепугу замирал,
И наконец они совсем смолкали,
Не вымолвив приветствия. Поверь мне,
Я в их молчаньи почерпал привет;
И в боязливой скромности усердья
Мне больше слышалось, чем в трескотне
Крикливого и наглого витийства.
Простое чувство и безмолвный взгляд
Без многих слов о многом говорят.

Возвращается Филострат.

Филострат

Коль вашей милости угодно будет,
Пролог готов.

Тезей

Пусть выйдет.

Звуки труб.
Входит Клин, в роли Пролога.

Пролог

В чем наша цель? Терзать ваш слух и глаз.
Мы никогда бы в жизни не посмели
Явить наш скромный гений напоказ.
Вот истинный прицел для нашей цели.
Сюда пришли мы вовсе не затем.
Чтоб вы, смотря на нас, вконец измаялись, —
Наш первый помысл. Угодить вам всем
Мы не хотим. Чтоб зрители раскаялись,
Актеры здесь. Они сыграют знатно,
И вы поймете все, что вам понятно.

Тезей

Этот добрый малый не всегда попадает в точку.

Лизандр

Он выехал на своем прологе, как на буйном жеребенке; там, где надо, он не умеет его осадить. Вот и назидание, государь: если говоришь, говори верно.

Ипполита

Действительно, он играл на этом прологе, как ребенок на флейте: был звук, но никакого лада.

Тезей

Его речь была как запутанная цепь: все цело, а разобраться невозможно.
Кто следующий?

Входят Пирам и Фисба, Стена, Лунный Свет и Лев.

Пролог

Синьоры, наш сюжет, быть может, темен вам;
Но, сидя до конца, вы в нем разобрались бы.
Вот этот человек, извольте знать, Пирам;
А это, так сказать, черты прекрасной Фисбы.
Сей муж, с известкою и штукатуркой, есть
Та подлая Стена, что любящих делила.
Сквозь трещину в Стене, — прискорбно произнесть, —
Они шушукались. Вот так оно и было.
А этот, с фонарем, терновником и псом,
Являет Лунный Свет; зане при Лунном Свете
Сии любовники сходилися тайком
К гробнице Ниновой, любовь держа в секрете.
А этот страшный зверь, по имяреку Лев,
Чуть Фисба первою поспела на свиданье,
Спугнул и ужаснул влюбленное созданье.
Красавица бежит и плащ роняет свой;
Лев пачкает его своей кровавой пастью.
Является Пирам, высокий, молодой;
Он видит Фисбин плащ, который мертв, к несчастью;
И тут, хватая меч, могучий, мрачный меч,
Плоть персей пламенных пронзает под предсердьем.
А Фисба, в стороне успевшая прилечь,
Меч тащит вон и мрет. Все прочее с усердьем
Лев, Лунный Свет, Стена и нежная чета
Изложат полностью из собственного рта.

Уходят Пролог, Пирам, Фисба, Лев и Лунный Свет.

Тезей

Любопытно знать, заговорит ли лев.

Деметрий

Государь, это не было бы даже любопытным случаем: отчего не заговорить одному льву, если столько ослов разговаривает?

Стена

Здесь, в интерлюдии, где мы играть должны,
Мне, Рылу, выпала на долю роль Стены,
Притом такой Стены, — могу вам поручиться, —
В которой трещина иль как бы щель змеится.
Любовники, сиречь и Фисба, и Пирам,
Сквозь эту щель тайком шептались по ночам.
Вот доказательства — известка, камень, глина, —
Что я вполне Стена, а не одна личина.
А вот и щель идет, направо и налево,
Чтобы с возлюбленным могла шептаться дева.

Тезей

Можно ли требовать от известки с конским волосом более толковой речи?

Деметрий

Это самая разумная из преград, которые я когда-либо встречал, государь.

Тезей

Тише! К Стене подходит Пирам.

Возвращается Пирам.

Пирам

О сумрачная ночь, внушающая страх!
Ночь, видная всегда, как только дня не видно!
О ночь, о ночь, о ночь! Увы, увы и ах!
Да, Фисба уговор забыла, очевидно!
И ты, моя Стена, любезная Стена,
Соседственных отцов делящая участки!
Стена моя, Стена, любезная Стена,
Яви мне щель свою, чтоб я прижал к ней глазки!
Стена раздвигает пальцы.
Благодарю, Стена! Храни тебя Зевес!
Но что я вижу там? Там Фисбы я не вижу.
О подлая Стена, обманщица очес,
Я каждый камень твой кляну и ненавижу!

Тезей

По-моему, Стена, обладая чувствами, должна бы ответить каким-нибудь проклятием.

Моток

Нет, сударь, честное слово, не должна. «Кляну и ненавижу» — это реплика для Фисбы. Сейчас ей полагается войти, а я буду глядеть на нее в щелку. Вы увидите, все получится аккурат, как я сказал. Вот и она.

Возвращается Фисба.

Фисба

О ты, которою скрыт от меня Пирам,
Стена, к тебе не раз взывал мой скорбный голос,
И льнули вишни губ вот к этим вот камням,
Где смешан с известью колючий конский волос.

Пирам

Я вижу голос! Чу! Скорей к стене постылой!
Быть может, в щелочку услышу Фисбин зрак.
Ты Фисба?

Фисба

Ты Пирам? Я полагаю так.

Пирам

Как хочешь полагай, но только — я твой милый.
Я верен, как Лимандр, и мне чужда измена.

Фисба

Покуда я жива, я тоже — как Елена.

Пирам

Шафал таким огнем к Прокрусе не пылал.

Фисба

Прокрусе никогда так не был мил Шафал.

Пирам

О, поцелуй меня сквозь щель дрянной стены!

Фисба

Целую щель в стене, а мне уста нужны.

Пирам

Слышь, встретимся сейчас у Ниновой гробницы.

Фисба

Пускай умру, — приду. Порукой честь девицы.

Уходят Пирам и Фисба.

Стена

Вот я, Стена, сыграл ту роль, что мне дана.
И вот, ее сыграв, уходит прочь Стена.
(Уходит.)

Тезей

Вот и рухнула перегородка между соседями.

Деметрий

Не беда, государь. Ведь она, пока стояла, все равно подслушивала.

Ипполита

Ничего глупее я в жизни не слыхала.

Тезей

Даже лучшие из этого рода людей — всего лишь тени. Да и худшие — не хуже их, если им помогает воображение.

Ипполита

Но это будет не их воображение, а ваше.

Тезей

Если в нашем воображении они не хуже, чем в их собственном, то они могут сойти за отличных людей. Вот входят два благородных зверя — человек и лев.

Возвращаются Лев и Лунный Свет.

Лев

Вы, дамы, чьи сердца, столь нежные, боятся
Малейшей мышечки чудовищной в углу,
Вы можете легко трястись и содрогаться,
Услышав львиный рык сквозь трепетную мглу.
Так я прошу вас знать, что я, столяр Пила,
Не лев, не львица тож и не хочу вам зла.
А если б я как лев пришел сюда сражаться,
Мне лучше бы на свет и вовсе не рожаться.

Тезей

Очень милый зверь, и такой совестливый.

Деметрий

Зверски славная зверюга, государь.

Лизандр

Этот лев — сущая лиса по храбрости.

Тезей

Да, и сущий гусь по разуму.

Деметрий

Нет, государь; потому что его храбрость не может осилить разума; а лиса осиливает гуся.

Тезей

Я уверен, что у него и разум не сильней, чем храбрость; потому что гусь не сильней лисы. Но все равно; положимся на его разум и послушаем, что скажет луна.

Луна

Вот этот мой фонарь — рогатая луна.

Деметрий

Ему бы следовало носить рога на голове.

Тезей

Он — не лунный серп, и его рога неразличимы внутри окружности.

Луна

Вот этот мой фонарь — рогатая луна.
А я — тот человек, который на луне.

Тезей

Это — крупнейшая из всех ошибок: человек должен помещаться внутри фонаря. Иначе какой же это человек на луне?

Деметрий

Залезть туда он не решается из-за нагорелой свечки: боится, что ему тоже нагорит.

Ипполита

Я устала от этой луны. Пора бы ей смениться.

Тезей

Судя по тусклости его рассудка, он на ущербе. Но ради вежливости нам все-таки следует выждать положенное время.

Лизандр

Продолжай, Луна.

Луна

Все, что мне полагается сказать, — это сказать вам, что фонарь — это луна; что сам я — человек на луне; этот терновник — мой терновник; а эта собака — моя собака.

Деметрий

Да ведь все это должно помещаться в фонаре; потому что все это — на луне. Но тише! Идет Фисба.

Возвращается Фисба.

Фисба

Вот Нинкина гробница. Где ж мой милый?

Лев

(рыча)

О…

Фисба убегает.

Деметрий

Славно рыкнуто, Лев!

Тезей

Славно улепетнуто, Фисба!

Ипполита

Славно посвечено, Луна! Право, Луна очень мило светит.

Лев потрясает Фисбиным плащом и уходит.

Тезей

Славно искромсано, Лев!

Деметрий

И тут пришел Пирам.

Лизандр

А Лев уже исчез.

Возвращается Пирам.

Пирам

Благодарю, Луна, за солнечный твой свет,
За то, что ты горишь так здорово светло.
В том зареве златом я зорко зрю завет,
Что Фисбы сладостной сейчас вкушу чело.
Но стой! Беда!
Смотри сюда!
Чему свидетель я?
Ты видишь, глаз?
О горький час!
Ах, уточка моя!
О перл любви!
Твой плащ в крови!
О, где ты, Фурий рать?
Режь, Парка, нить!
Начни крушить,
Дробить, ломить, кончать!

Тезей

При виде такого горя, если у нас к тому же умер близкий друг, мы, пожалуй, будем смотреть мрачно.

Ипполита

А мне его жалко, право.

Пирам

Природа, о зачем ты львов наразмножала!
Лев изнасиловал любезную мою!
Прелестней в мире нет, — простите! — не бывало
Дам, девочек, девиц, бросавших блеск бытью.
Слеза, ползи!
О меч, рази
Пирама под сосец!
Под этот вот,
Где сердце бьет.
(Закалывает себя.)
Вот так: конец, конец.
Теперь я труп.
Из мертвых губ
Душа умчалась в твердь.
Язык, затмись,
Луна, умчись.

Уходит Лунный Свет.

Упали кости — смерть.
(Умирает.)

Деметрий

Плохо упали его кости: одно очко. Ведь он один.

Лизандр

Даже меньше очка. Ведь он умер. Он — ничто.

Тезей

С помощью лекаря он еще может поправиться и стать даже не просто очком, а как прежде — простачком.

Ипполита

Почему это Лунный Свет ушел раньше, чем возвращается Фисба и находит своего возлюбленного?

Тезей

Она его найдет при свете звезд. Вот она является. И взрывом ее горя кончается представление.

Возвращается Фисба.

Ипполита

Я думаю, она недолго будет горевать по таком Пираме. Надеюсь, она выскажется кратко.

Деметрий

Пылинка, положенная на весы, решит, кто лучше — Пирам или Фисба; он — как мужчина, спаси нас Бог; она — как женщина, помилуй нас Боже.

Лизандр

Она уже высмотрела его своими прелестными глазками.

Деметрий

И вот она сетует, в таких выражениях:

Фисба

Ты спишь, мой друг?
Как? Умер? Вдруг?
Пирам, да встань же, встань!
Молчишь? Нем, нем?
Мертв, мертв совсем?
Принес могиле дань?
Был ротик мал,
Был носик ал,
Была желта щека.
Плачь, бедный свет,
Их нет, их нет,
Зеленых глаз дружка.
О Три Сестры,
От сей поры
Окрасьте руки в кровь,
Пресекши нить,
Не дав пожить,
Убив мою любовь!
Умолкни, речь!
Жестокий меч,
Срежь юной жизни цвет!
(Закалывает себя.)
Привет, друзья,
Скончалась я,
Привет, привет, привет!
(Умирает.)

Тезей

Лунный Свет и Лев остались хоронить умерших.

Деметрий

Да, и Стена также.

Моток

(вставая)

Нет, уверяю вас. Стена рухнула, которая разделяла их отцов. Угодно будет вам посмотреть эпилог или послушать бергамасский танец двоих из нашей труппы?

Тезей

Нет, пожалуйста, никакого эпилога. Ваша пьеса не нуждается в оправданиях. Тут оправдываться не в чем. Когда все актеры умерли, то некого и осуждать. Честное слово, если бы сочинитель сам играл Пирама и повесился на Фисбиной подвязке, это была бы замечательная трагедия. Да она и без того замечательна, поверьте; и превосходно сыграна. Так что давайте ваш бергамасский танец. Обойдемся и без эпилога.

(Танец)

Ночь молвит медным языком: двенадцать.
Влюбленные, ко сну. Час духов близок.
Боюсь, что завтра утром мы заспимся,
Как за полночь сегодня засиделись.
Нелепая потеха обманула
Глухую поступь тьмы. Друзья, ко сну.
Нам предстоят две радостных недели
Ночных забав и всяческих веселий.

Пак

Если тени оплошали,
То считайте, что вы спали
И что этот ряд картин
Был всего лишь сон один.
Наше слабое творенье
Расцените как виденье,
И погрешности тогда
Мы исправим без труда.
Вам клянется честный Пак,
Что уж если, как-никак,
Дело обошлось без свиста,
Мы исправим все, и чисто;
А не то — лгунишка я.
Доброй ночи вам, друзья.
Вы похлопайте, а Робин
Вам отплатит, чем способен.
(Уходит.)

Иллюстратор Артур Рэкем