Старая собака

Сказка о том, как состарившийся пёс показал своему хозяину, что свою работу он лучше молодого и неопытного пса делает.

«Старая собака» читать

Служила собака своему хозяину чабану. Хорошо служила, верно. Чабан отару обходит, она впереди бежит. Чабан отару на новое пастбище перегоняет, собака носится между овцами, следит, чтобы ни одна не отбилась. Ляжет чабан спать, соба­ка глаз не сомкнёт. Мало ли что! Волк подкрадётся, медведь может овец распугать, или недобрый человек на чужое поль­стится.

Не год, не два охраняла она стадо. Стал чабан примечать — нет той резвости в ногах у собаки, что раньше была. Вроде бы и чутьё ей уже изменяет. А чабан был хозяин хороший, осмо­трительный.

Вот он и подумал: «Скоро пёс мой совсем состарится. Ча­бану без собаки и дня не прожить. Возьму щенка, пусть около старого приучается».

Присмотрел он щенка побойчее и взял к стаду.

Стала старая собака щенка к делу приучать. Не позволяет попусту лаять, будит его, если он поздно спит. А щенку это не нравится. Ещё того хуже, когда до еды дойдёт. Чабан справед­ливый человек: начнёт собак кормить — одной кость, другой кость, одной миску похлёбки и другой миску похлёбки. Лепёш­ку пополам разломит, обеим бросит. А щенок был жаден, как все щенки. Всё ему кажется, что хозяин старой собаке больше дал.

Станут похлёбку есть, щенок не жуёт, вкуса не чует — мигом проглотит всё, что в миске. А у старой собаки ещё и полмиски не съедено. Разбирает щенка зависть. Примется он скулить и подвывать, да так жалобно, что ушам больно слушать. Хозяин и вправду думает, что старая собака обижает щенка, отбирает у него еду.

Овцы старого пса, своего сторожа, знают, привыкли слу­шаться. Он с ними легко управляется, не то что лаять — и ры­чать не приходится. А молодой носится вокруг отары, как оша­лелый, до хрипоты лает.

Сидит чабан в сторонке и думает: «Старый-то пёс совсем обленился, только молодого и слышно!»

И стал он щенка получше кормить, старого пса похуже. Мо­лодого иной раз приласкает, за ухом почешет, по голове потре­плет. А на старого прикрикнет, замахнётся, бывает и ударит.

От обиды и от плохой еды захирел пёс. Отощал, шерсть у него лезет, клочьями висит, глаза скучные.

А однажды вот что случилось.

Большая гроза была. Гром так гремел, будто небо пополам раскалывалось. Испугались овцы грозы, шарахнулись и по­неслись не разбирая куда. Того и гляди какая-нибудь с обрыва в овраг свалится, ногу сломает или так далеко забежит, что и дороги назад не найдёт.

Старая собака своё дело знает. Припустила она за отарой, только лапы мелькают. Откуда и силы-то взялись! Щенок за ней еле поспевает.

Догнала собака овец, да ещё вперёд забежала, дорогу им заступила. Опомнились овцы, остановились, дрожат. Однако не разбегаются. Верный сторож с ними — значит, бояться нечего.

Тут и чабан прибежал.

Видит — старый пёс лежит, язык свесил. А щенок носится вокруг отары, лает, надрывается. Ну чабан и подумал, что это щенок беде помог.

— Молодец! — похвалил щенка чабан.

А старому псу сказал:

— Дармоед! Лежебока!

Обиделась собака. Свесила голову и побрела прочь. Так, не оглядываясь, в глушь леса зашла. В лесу, на берегу ручейка сто­ит избушка. Кто её поставил, кто жил, куда делся — никому не ведомо. Может, кто и знает, да только не мы и не собака.

Стал пёс жить в избушке. Крыша над головой — это хоро­шо, а вот есть нечего — это плохо. Собака ягод поела, грибов погрызла, да разве этим сыт будешь?! Однако жить можно. Только скучно собаке без дела, ведь она весь век вокруг отары пробегала.

Сидит как-то собака у окна, видит — волк идёт. Как раз мимо избушки волчья дорога пролегала.

Удивился волк:

— Мэй, столько лет в доме никого не было, а тут вдруг хозяин появился. Ты кто такой?

— Я? — говорит собака. — Я сапожник. Всё, что на ноги на­девают, могу сделать. Постолы (грубая обувь из целого куска кожи) смастерю — век не износить. Сапоги стачаю — хочешь со скрипом, хочешь без скрипа.

Обрадовался волк:

— Это как раз то, что мне нужно. Давно я мечтаю сапоги себе завести. По лесу ходить босыми лапами колко. Оно, ко­нечно, не такая уж беда — дело привычное. А то важно, что ни у кого в лесу сапог нет. Если б увидели меня в сапогах, поза­видовали бы! Не возьмёшься ли, сапожник, мне сапоги сшить?

— Сшить-то нетрудно, — отвечает собака. — Да сапожного товару у меня нету.

— А что тебе нужно? — спрашивает волк.

— Смотря какие сапоги! — говорит собака. — Неважнецкие я хоть из лыка изготовлю, либо из берёсты.

— Ну нет, — сказал волк. — Мне хорошие сапоги надобны, чтобы всё как у людей было.

— Это дело непростое, если как у людей, — покачала го­ловой собака. — Перво-наперво подавай мне телячью шкуру на подмётки. На головки пойдёт свиная кожа. На голенища — поросячья. А чтобы тёплые были сапоги, внутри их лучше всего гусиным пухом устелить.

— Ладно, — говорит волк, — у меня зубы острые, волчьи. Раздобуду я тебе шкуры.

— Что ты! — замахал лапой пёс. — Да ты своими зубищами шкуры испортишь. Ты мне целого телёнка притащи, я сам его обдеру, сам шкуру выделаю.

— Идёт, — сказал волк. — Ударим по лапам.

— Ударим! — сказал пёс. — Будут тебе сапоги.

На следующий день притащил волк телёнка.

Собака говорит:

— С телячьей шкурой возни не оберёшься. Пока то, пока сё, неделя пройдёт. Так ты свинью на головки приноси через неде­лю, не раньше.

Волк пошёл по своим волчьим делам.

А пёс принялся телёнка разделывать. Отгрызёт кусок — съест. Побежит к ручью — воды полакает. И спать ляжет. По том опять телятинки поест, воды напьётся. Ровно на неделю хватило ему телёнка.

Тут как раз волк притащил свинью. Жирную серый где-то зарезал, большую.

— Годится такая на головки? — спрашивает волк пса.

— Лучшей и не найти, — отвечает пёс.

Свиньи на пять дней псу хватило. А там волк на голенища двух поросят приволок.

Не успел пёс поросят доесть, волк ему четырёх гусей несёт. За всю свою жизнь пёс столько мяса не съел. Сделался он глад­кий, шерсть отросла блестящая, шелковистая. По всем жилам сила так и переливается. Силён был пёс смолоду, а сейчас вдвое сильнее стал.

Подошёл срок, волк за сапогами явился:

— Подавай сапоги!

— Какие тебе сапоги? — удивляется пёс.

— Да ведь ты сапожник, — говорит волк.

— Отродясь сапожником не бывал, — отвечает пёс. — Я ста­рый солдат, с вашей волчьей породой воюю!

Зарычал волк, бросился на пса.

И пёс зарычал, на волка бросился.

От первого же укуса взвыл волк не своим голосом. Хоть и не свой голос, а всё же волчий.

Услышали его вой серые побратимы, прибежали на помощь.

Поднялась тут великая драка. Шерсть клочьями во все сто­роны летит. Гул пошёл по лесу. Деревья от страха вниз клонят­ся, а трава, та совсем к земле прилегла.

Пёс с волками расправляется, как повар с картошкой. На­право куснёт — волчье ухо откусит. Налево повернётся — клок серого бока вырвет. Махнёт лапой — волчий глаз вышибет.

На шум той битвы прибежал сам волчий царь.

— Мэй, зубастые, клыкастые! — закричал он. — Остановитесь!

Утихла битва. По одну сторону пёс стоит, скалит зубы. По другую сторону волки вокруг царя сбились.

Говорит волчий царь своим подданным:

— Что вы, безумцы, делаете?! Зачем с таким силачом связываетесь? Или хотите, чтобы во всём лесу наш род перевёл­ся? Не драться с ним надобно, а умилостивить. Я сам с ним по­толкую.

Сделал волчий царь три шага к собаке, поодаль остановился и заговорил:

— Великий воитель, не угодно ли тебе будет из нашего леса убраться? А мы на прощание тебе какой хочешь подарок сде­лаем.

— Так и быть, — сказал пёс. — Пусть твои разбойники добу­дут мне двух живых овец из отары, что наугорке над рекой тра­ву жуёт.

Волчий царь с облегчением вздохнул. А за ним и все волки вздохнули.

— Это дело нам в полдела! Мигом доставим.

Вышли четверо самых рослых, самых зубастых и припусти­ли к отаре.

И пёс не стал времени терять. Побежал обходом к уторку над рекой, к тому месту, где его хозяин овец пас.

Как раз вовремя поспел: вылетели из леска четыре серых разбойника, врезались в отару. Увидел их щенок, завизжал, поджал хвост и наутёк бросился.

И чабан растерялся. Кричит, машет посохом. Да что посох против четырёх волков!

Вскинули два волка двух овец через загривок на плечо, по­трусили назад к лесу. А два других волка по бокам бегут, охрану держат.

Тут и выскочил из-за кустика старый пёс. Мимо хозяина пробежал — погляди, мол, на меня! Помчался волкам напере­рез, стал перед ними.

Увидели его волки, обрадовались, что не надо далеко тя­жёлую ношу тащить. Бросили к его ногам овец и пустились к себе домой, в тёмный лес.

Примяты овцы волчьими зубами, а всё-таки живы. Стоят, оглядываются, блеют жалобно.

— Чего, дуры, дрожите? — говорит пёс. — Идите к отаре.

Уж как чабан своего старого верного пса благодарил, каки­ми ласковыми кличками его не называл!

А молодому псу крепко досталось. Чабан его и за уши оттре­пал, и посохом по бокам огладил. Бьёт и приговаривает:

— Учись, дурень, у старших, как работать надо!

С тех пор старый пёс в почёте и уважении жил. И, даже ког­да совсем одряхлел, попрёка никогда от своего хозяина не слы­шал.

А молодой пёс у старого учился-учился и к делу приучился.

Иллюстратор Кочергин Н.