Горошинка

5 мин.

Жили-были на свете муж и жена. Хорошо жили, да только не было у них детей. Бог послал им сыночка, маленького, как зернышко гороха. Как только родился, попросил у матушки хлеба поесть и съел сразу девяносто караваев…

«Горошинка» читать

Жили-были на свете муж и жена. Хорошо жили, да только не было у них детей. Просили они бога, чтоб послал им сыночка, хоть самого маленького. И вот родился у них сын – маленький, как зёрнышко гороха.

Так и стали звать его Горошинкой.
Только родился Горошинка, как говорит:
– Матушка! Дай мне хлеба. Есть хочу!
Дала ему мать целый каравай. Съел он его – мало! Ещё просит. Мать дала. А потом ещё и ещё. Съел Горошинка девяносто караваев и говорит:
– Приведи ты мне, матушка, ослицу и собери отцу поесть. Я ему в поле отвезу.
– Мал ты ещё!
– Приведи, сама всё увидишь.
Привела мать ослицу, дала Горошинке лукошко с едой. Подпрыгнул Горошинка, уцепился за ослицу, влез ей в ухо и погоняет:
– Эй, пошла!
Слушается его ослица. Встретились им цыгане. Видят они: ослица одна идёт.
И говорят:
– Возьмём её себе.
А Горошинка как из уха закричит:
– Не троньте её, есть у неё хозяин!
Решили цыгане, что ослица заколдованная, испугались и убежали.
А Горошинка приехал на поле и кричит:
– Стой!

Послушалась его ослица, остановилась. Удивился отец. Вдруг слышит:
– Батюшка, я тебе поесть привёз.
Ещё больше удивился отец, помог Горошинке выбраться. А тот и говорит:
– Поешь, батюшка, а я пока поле вспашу.
– Мал ты ещё.
– А ты погляди, как я управлюсь.
Забрался к волам на ярмо и как закричит:
– Эй, пошли, пошли!
Послушались его волы. Не успел отец поесть, как Горошинка всё поле вспахал. Отвёл Горошинка волов в тень и сам прилёг отдохнуть к одному из волов в кормушку. Тот его и проглотил. Смотрит отец, а сына нигде нет.
Стал он его звать:
– Горошинка! Ты где?
Горошинка в ответ:
– У вола в брюхе, батюшка! Убей его! Я тебе двадцать волов верну.
Убил отец вола, вспорол ему брюхо, но так и не нашёл Горошинку. Ночью пришёл волк, съел воловьи кишки, да и Горошинку проглотил.
Пошёл волк в лес, а Горошинка как закричит:
– Пастухи, пастухи! Волк! Держите волка!
Выбежали пастухи, бросились на волка и убили его. Стали ему брюхо вспарывать, а Горошинка как закричит:
– Меня не заденьте!
Обыскали пастухи волчье брюхо, а Горошинку так и не нашли.
Сделали они из кишок барабан, и оказался Горошинка в барабане.
Напали на пастухов разбойники. Испугались пастухи, убежали, а барабан бросили. Уселись разбойники под деревом и давай добычу делить.
Главарь говорит:
– Это – тебе, это – ему, а это – мне.
Горошинка из барабана:
– А мне?
– Кто это? Кто не согласен?
Главарь дальше стал делить:
– Это – тебе, это – ему, а это – мне.
Горошинка снова:
– А мне?
Разозлился главарь:
– Кто это?
Горошинка как ударит в барабан! Увидели разбойники, что барабан сам играет, – и врассыпную. Всю добычу бросили.
Горошинка продырявил барабан и вылез наружу. Собрал он разбойничью добычу и домой направился. Обрадовались отец и мать: сын живой, да ещё столько добра принёс!
Говорит Горошинка:
– Батюшка! Я же тебе обещал, что за одного вола двадцать верну.
И зажили они в радости и довольстве.
Однажды пришли в деревню разбойники. Захотелось одному из них пить, и постучал он в дом Горошинки. Вышла на крыльцо мать и подала разбойнику воды в чаше. А чаша-то была из тех, что разбойники награбили. Разбойник узнал чашу и спрашивает:
– Откуда у тебя моя чаша?
Испугалась женщина и заперлась в доме. Говорит разбойник своим друзьям:
– Вот где наши сокровища! Сегодня ночью мы их добудем.
Мать рассказала всё Горошинке. А тот ей и говорит:
– Матушка, не гаси огонь!
И устроился возле очага, положил рядом хворост, а на огонь котёл со смолой поставил. Ночью слышит: забрались разбойники на крышу и начали шептаться. Главарь сунул голову в дымоход и говорит:
– Вот здесь и заберёмся в дом. Спустите меня на верёвке.
Горошинка тем временем мигом развёл огонь, хвороста подбросил, смола и закипела. Главарь как закричит:
– Горю! Подымайте!
Но не успели разбойники его подхватить. Плюхнулся главарь прямо в котёл и в ту же минуту сварился заживо. А остальные в страхе разбежались. С тех пор их больше никто и не видел.