Абу-Кир и Абу-Сир — арабская сказка

Давным-давно жили в одном городе Абу-Кир и Абу-Сир, и хоть занимались разными ремёслами, во всем остальном были неразлейвода.

Абу-Сира все знали и уважали благодаря его цирюльне: он всегда старался угодить клиенту и поэтому не бедствовал, — а вот красильщика Абу-Кира избегали, поскольку прослыл он мошенником.

Если ему, например, приносили ткань, он, вместо того чтобы покрасить, немедленно её продавал, а обманутому заказчику затем объявлял, что ткань украли.

Дошло до того, что Абу-Кир не мог показаться в красильне и вместо работы слонялся вокруг цирюльни, где ему не грозил гнев обманутых горожан за все его мошенничества. Кроме того, у Абу-Сира можно было повстречать доверчивых людей, которые ещё не слышали о проделках красильщика.

Мошенничество Абу-Кира ни к чему хорошему не при­вело: горожане красильню стороной обходили, лавочники не желали давать ему товары в кредит — и он постоянно жаловался на свою судьбу Абу-Сиру и предлагал покинуть Александрию. Наконец ему удалось уговорить друга. Изо дня в день Абу-Кир расписывал, как они раз­богатеют, и Абу-Сир сдался: ссылаясь на Коран, цирюль­ник заверил друга в своём расположении и обещал во всём поддерживать, ожидая и от него того же. И красильщик вскоре воспользовался этим обещанием сполна. В Александрии они сели на корабль, направляющийся в заморские страны. У них не было денег на путешествие и даже на еду, но Абу-Сир захватил парикмахерские инструменты и обслуживал пассажиров. Они с радостью давали ему за работу серебряные монеты, а также пищу. Щедрее всех оказался капитан: каждый вечер он приглашал друзей в свою каюту на ужин — однако Абу-Кир так ни разу и не почтил его своим вниманием.

Его немало удивило, что ткани в этом городе все, как на подбор, синего цвета, словно люди здесь не знали о существовании жёлтой, красной, белой, чёрной и зелё­ной красок, не говоря уже об их оттенках, которые Абу-Кир мог воспроизвести по просьбе заказ­чика. На всякий случай он порасспрашивал горожан и понял, что не ошибся в своих пред­положениях: здесь умели красить ткань лишь в синий цвет.

«Ну, — подумал Абу-Кир, — стоит продемонстриро­вать свои умения, и я буду у местных красильщиков нарасхват!» Но вскоре выяснилось, что он ошибался. Абу-Кир ходил по красильным мастерским, однако никто не горел желанием нанимать чужестранца.

Злой и усталый, отправился он к султану с жалобой. Поначалу тот слушал его вполуха, но затем, смекнув, что иноземец действительно искушён в красильном ремесле, распорядился:

— Я вижу, что ты и впрямь мастер в своём деле и работой своей сделаешь честь нашему городу. Отправ­ляйся с моим архитектором и выбери место, где поже­лаешь, для строительства красильни.

Абу-Кир поначалу растерялся, не зная, чем отплатить за щедрость правителя, затем, осмелев, сделал всё так, как повелел султан. Было найдено подходящее место, и каменщики под руководством Абу-Кира возвели там красильню. Когда мастерская была готова, он попросил у султана деньги на покупку красок, тканей и всего необходимого для работы.

И вот Абу-Кир приступил к работе и для начала раз­вёл краски: цвета получились столь яркими, что красиль­щик и сам залюбовался, — а затем покрасил в разные оттенки пятьсот отрезов ткани.

Абу-Кир работал увлечённо и не жалея сил, и труд его был оценён: прохожие в восхищении останавлива­лись полюбоваться необыкновенными яркими тканями, а султан богато одарил красильщика. С этого дня заказы посыпались Абу-Киру как из рога изобилия. Теперь ему уже не приходилось всё делать самому: обучив подма­стерьев, он лишь руководил их работой. Состояние Абу-­Кира росло так стремительно, что вскоре с ним не мог сравниться уже ни один красильщик в городе.

Не вспоминал он ни о своём друге брадобрее, ни тем более об их уговоре о взаимопомощи и поддержке.

А беспомощный и измождённый Абу-Сир, обнаружив пропажу последних денег, впал в отчаяние и не знал, что делать. Что теперь делать? Так, возможно, и про­пал бы горемыка, если бы слуга не заметил, что из комнаты постояльцев никто подозрительно долго не выходит. Именно он и спас Абу-Сира от смерти, поделившись едой и питьём.

Оправившись от болезни, брадобрей узнал, что красиль­щик разбогател и обласкан султаном, и порадовался за друга: наконец-то он занялся честным трудом, — простив Абу-Киру бесчестный поступок.

Едва окрепну в настолько, что смог выйти из комнаты, Абу-Сир направился в красильню навестить друга.

И снаружи, и внутри красильня поражала роскошью. Повсюду мельтешили рабы и подмастерья, а на возвы­шении на подушках, в дорогих одеждах восседал Абу-­Кир и отдавал им приказания. Едва заметив брадобрея, красильщик злобно закричал:

— Хватайте вора! Он крал у меня ткани, что прино­сили на окраску. Проучите его хорошенько, чтобы впредь не смел даже подходить к моей красильне!

Напрасно взывал Абу-Сир к справедливости. По при­казу Абу-Кира рабы так избили брадобрея, что тот едва мог передвигаться, и вышвырнули на улицу. Едва придя в себя, стал размышлять Абу-Сир, где бы залечить раны, и внезапно его осенило: надо поискать бани — однако, кого бы ни спрашивал, никто из горожан не знал, что это такое. Оказывается, местные жители довольствовались купальнями с грязной морской водой.

Абу-Сир, подивившись такому невежеству и нечисто­плотности, отправился к султану поговорить о банях. Слова Абу-Сира произвели впечатление на правителя, поскольку ему самому никогда не доводилось нежиться в тёплых банях, наслаждаться массажем и благовониями, и он приказал своим архитекторам немедленно присту­пить к строительству самых лучших бань, добавив, что денег не пожалеет.

Следуя советам Абу-Сира, каменщики и плотники тот­час принялись за дело, и бани со всем необходимым были построены. Всё, чего бы душа ни пожелала, здесь имелось: лечебный зал, плавательные бассейны с тёплой и холодной водой и фонтанами посредине, а также парные и небольшое отделение с кабинками. Абу-Сир нанял муж­чин и женщин с приятной внешностью и притягивающим взором и обучил технике массажа. Когда всё было готово, он разослал гонцов по городу, чтобы зазывали народ в бани. И повалили к нему горожане толпами — всем очень понравилась заморская диковина, — а больше всех султану… Благоразумный Абу-Сир пускал в бани всех желающих и вскоре так разбогател, что тягаться с ним мог разве что сам владыка.

Вскоре вести о его богатстве дошли до Абу-Кира, и в душе красильщика посе­лилась зависть: дни напролет думал он, как уничтожить бывшего друга. Решил и он посетить бани. Абу-Сир встретил его с почётом, ничем не выдавая своих чувств, а красильщик с притворным благодушием заговорил елейным голосом:

— Наконец-то я тебя нашёл: хотел вот позаботиться о тебе, но вижу, живёшь ты в достатке. Одно плохо — друзей у тебя нет.

Абу-Сир напомнил бывшему другу о том, как бросил его, больного, как приказал избить, когда пришёл в мастерскую. Однако хитрый мошенник не признал своей вины, утверждая, что не узнал в бед­ном нищем исхудавшего от болезни друга.

За кофе со сладостями все обиды были забыты, и Абу-Кир принялся льстить другу:

— Какие у тебя замечательные бани! Моя красильня не приносит столько дохода. Впрочем, ты всегда много трудился. Хочу дать тебе один совет, благодаря которому твои бани прославятся на весь мир. Приготовь смесь из лайма и мышьяка, чтобы сводить с тела ненужные волоски.

— Спасибо за совет, друг; сам бы я до этого не доду­мался: одна голова — хорошо, а две лучше.

Расстались они, как считал Абу-Сир, друзьями, однако отнюдь не процветание друга заботило Абу-Кира: напро­тив, стремился он уничтожить доверчивого Абу-Сира.

Решив оклеветать банщика, отправился он к султану.

— О владыка! — воскликнул Абу-Кир, пав ниц перед султаном. — Не ходи в бани, если не хочешь попла­титься за это жизнью! Брадобрей, которому ты доверял и которого обласкал так, что стал он богачом, на самом деле враг нашей веры и готовит тебе погибель.

— Как же так? — удивился султан.

— Придумал он смесь, якобы для удаления волосков с тела, но на самом деле это яд! Задумал нечестивец извести тебя и взойти на трон.

С недоверием отнёсся султан к словам красильщика и поспешил в бани, чтобы самому во всём убедиться. Едва переступил он порог, как перед ним появился Абу-Сир и с поклоном сказал:

— Рад, что великий государь почтил своим приходом моё заведение! Как раз недавно вспомнил я о смеси, с помощью которой можно удалить ненужные волоски с тела, как делали в моей стране.

— Покажи мне скорее! — потребо­вал султан.

Когда Абу-Сир подал ему чашу со смесью, султан едва не задохнулся от едкого запаха, и все сомнения в правди­вости слов красильщика у него отпали.

— Хватайте его! — приказал сул­тан страже, уже не сомневаясь, что банщик хотел его отравить.

Абу-Сира заковали в кандалы и повели во дворец: султан решил наказать злодея сам.

— Смотри, — сказал он Абу-Сиру, вынимая сверкаю­щее кольцо. — Сила его такова, что стоит мне надеть его на средний палец и указать на тебя, как твоя голова тотчас слетит с плеч. И умрешь ты страшной смертью потому, что отступаешь от нашей веры!

От ужаса и неожиданности у Абу-Сира кровь в жилах застыла. Сул­тан стал надевать на палец кольцо, но оно внезапно выскользнуло у него из рук и покатилось к ногам осуждённого.

Брадобрей быстро подхватил его, вос­пользовавшись всеобщей паникой, из осуждённого на казнь вмиг превра­тившись в повелителя и вершителя судеб всех присутствующих. Вос­прянув духом, Абу-Сир обратился к султану:

— О всемогущий! Судьбе было угодно послать мне это испытание, и я его прошёл, уверовав в твою справедли­вость. Возьми своё кольцо.

Правитель оценил верность брадобрея и, утвердившись во мнении, что этот человек не может быть врагом, поведал Абу-Сиру, кто его обвинил.

Печально слушал султана Абу-Сир, а затем рассказал обо всём случившемся между ним и Абу-Киром.

— Теперь я знаю, кто настоящий враг нашей веры, — заявил султан. — Смерть, которую красильщик уготовил для тебя, теперь постигнет его самого!

Вскоре Абу-Кир был казнён, однако доброму Абу-Сиру удалось уговорить султана разрешить ему с честью похо­ронить своего бывшего компаньона на его родине. Вот поэтому местечко близ Александрии, где всё это произо­шло, и по сей день зовётся Абукир.

Иллюстратор Хедвика Вилгусова.