Продолжение папиного фотографического заработка

Папа с Анфисой чаще всего ходили на заработки в Филевский парк, так как он был самым безмилицейским местом, а детей было очень много. Но однажды к ним какой-то тип прицепился с книжечкой, в которой было написано: «Каждый, ко­му показывают эту книжечку, должен платить контролёру сто рублей»…

«Продолжение папиного фотографического заработка» читать

Самым безмилицейским местом для папиных фотоза­работков был Филёвский парк. Он в стороне от ас­фальтовых дорог стоял. И там детей было как собак нерезаных. Не знаю, при чём тут нерезаные собаки, но когда хотят сказать, что чего-то было много, например, дров или грибов, то говорят: «Там грибов было, как собак нерезаных».

Это ещё что. Великий писатель Гоголь Николай Василье­вич, когда хотел сказать, что в городе N много жуликов, сказал:

— Там жулик на жулике сидит и жуликом погоняет.

Так же можно было сказать и про Филёвский парк:

— Там столько детей, что ребёнок на ребёнке сидит и ребёнком погоняет.

Конечно, никакой ребёнок ни на каком ребёнке там не сидел и ребёнком не погонял, но детей там всегда было очень много. Так что, ребята, привыкайте к образности русского языка. И если вас спросят, много ли милиционеров было на Дне города, смело отвечайте:

— Там милиционеров было, как собак нерезаных. Там милиционер на милиционере сидел и милиционером погонял.

Так вот, однажды в воскресенье взял папа Веру, Анфису и бабушку Ларису Леонидовну, и они пошли в Филёвский парк. У папы с собой был фотоаппарат и огромное желание подзаработать.

И у него всё стало получаться. Все дети на обезьянку, как мотыльки на свет, сбегались.

— Ой, дядя, можно обезьянку потрогать?

— Ой, дядя, а можно с ней сфотографироваться?

И папа фотографировал, фотографировал, фотографиро­вал. А счастливые родители платили папе деньги и платили.

Но тут к ним какой-то тип прицепился с книжечкой:

— Я главный контролёр Филёвского парка.

Папа просит:

— Покажите вашу книжечку.

Тип книжечку раскрывает. В ней написано: «Каждый, ко­му показывают эту книжечку, должен платить контролёру сто рублей».

— И у нас есть такая же книжечка, — говорит папа.

И книжечку, которую Анфиска раздобыла после зоопар­ка, тоже раскрывает. А в ней тоже написано: «Каждый, кому показывают эту книжечку, должен платить контролёру сто рублей».

И папа требует:

— Платите нам сто рублей.

— А я первый показал, — наезжает филёвский конт­ролёр.

— A y нас печать лучше. Она у нас яркая, а у вас она какая-то смытая, ненастоящая.

Филёвский контролёр застеснялся и смылся.

И папа спокойно фотографировал малышей целых полчаса.

Но в это время другой фрукт к папе явился, с чёлочкой и с фиолетовыми руками. Он так нахально заявил:

— Я местный авторитет, мне все, кто в парке работает, деньги платят, с каждого рабочего места.

И неожиданно бабушка Лариса рассердилась и вмеша­лась:

— Тут каждый скажет: «Я авторитет». А документ у тебя есть?

— Есть, — напирает тип с чёлочкой. — Вот вам моя ав­торитетная книжечка.

И книжечку предъявляет зелёненькую. А в ней написано: «Вася Углов — рэкетир. Опасен для жизни». Всё честь чес­тью, и фотография наклеена.

Бабушка сразу развеселилась:

— Слушай, Вася, когда я сюда на эту аллею шла, твою фотографию на специальной преступной доске развешива­ли, с надписью: «Задержите преступника Углова. Награда десять тысяч рублей». Давай, Вася, я тебя задержу, а награ­ду мы с тобой поделим.

Только Вася даже дослушивать предложения не стал. Он быстро скрылся. Наверное, решил один награду получить.

Дальше до вечера папа спокойно работал. Анфиска себя хорошо вела. Она всех детей обнимала передними лапами, а задними по карманам лазила.

После каждого снимка Вера спрашивала:

— Мальчик, у тебя ничего не пропало?

— Девочка, у тебя ничего не пропало?

— У меня ничего, — говорила девочка.

— А у меня ключ от квартиры пропал, — говорил мальчик.

И приходилось всю Анфиску осматривать и ключ у обе­зьянки из-за щеки доставать. Это очень веселило народ, и клиентов всё прибавлялось. Некоторые дети специально что-нибудь себе в карман клали, чтобы обезьянка их обкра­дывала.

— Бабушка, дай мне мой паровозик в карман. Пусть она его вытащит.

— Да она же не сможет, Серёженька, ведь он очень цеплючий.

— А пусть она постарается.

И Анфиса старалась и старалась. А папа снимал и снимал. В тот день они с Анфисой целую месячную зарплату па­пину заработали.

(Илл. Соколова Г.)