Жили-были три брата. Два ещё ничего, а третий — Иван-дурак. Что ни сделает — всё не так.
Гляньте-ка — Ваня и козу-то не пасёт, а плясать учит; вишь — она стройная стала, чисто балерина!
Жили братья, не тужили, да деньги кончились. Вот братья и решили козу продать. Толку-то с неё — ни молока ни мяса! И послали дурака на ярмарку.
Жалко Ване козу, да что поделаешь! Зацепил её верёвкою за рога и повёл на ярмарку.
Вот идёт он лесом и слышит — скрипит что- это ёлка старая. Ветер как подует, она и заскрипит…
— Почто ёлка скрипит? — думает дурак, — уж не торгует ли мою козу?
— Ну, уж коли хочешь покупать, так покупай, я не прочь продать! Коза двести рублёв стоит! Меньше никак нельзя! Вынай-ка деньги!
Елка всё скрипит, а дураку кажется, что она отсрочки просит.
— Изволь, я подожду до завтрева!
Привязал козу к ёлке, распрощался и пошёл домой.
Дома братья спрашивают:
У братьев ажно глаза на лоб вылезли.
— Да ну! Деньги-то покажь!
— Ещё не получал, сказано завтра приходить.
— Э-эх, простота! А кому продал-то?
— Ёлке в лесу. А что?
Братья со смеху так и повалились:
— Ха-ха-ха!!! Вот дурак так дурак!
Оно ж дерево! Платить-то не обучено!
А коза под ёлкой сидит, трясётся с непривычности. Вдруг шум да топот страшный по лесу пошёл. Коза испугалась, верёвку оборвала да убежала куда-то.
А то разбойники прискакали награбленное прятать. Ведь в той ёлке дупло было. И в том дупле разбойники золото держали! Высыпали монеты золотые в дупло и дальше грабить поскакали.
А в те поры осерчали братья на Ивана-дурака.
— Где ж слыхано — дереву козу торговать?! Да оно сроду денег не имеет! Эх ты, пустая твоя башка!
В сердцах пустой горшок ему на голову насадили да вон из дому выгнали.
— Вот что, дурак, иди обратно и без козы не возвращайся!
Пришёл Ваня в лес. По небу тучи грозовые ползут, стоит ёлка, от ветра качается, а козы нету.
— Эй, ёлка, или деньги, или козу назад давай, я до завтрева ждать не могу! — кричит Иван.
Ветер подул, ёлка заскрипела.
— Ну, ты коли будешь меня завтраками потчевать, так с тебя вовсе не получишь!
А ёлка знай скрипит себе…
— Я шутить не люблю! — грозит Иван.
А тут как раз молния ударила и в сей момент ёлку надвое расколола.
Распалось дерево, и посыпалось на дурака чистое золото.
— Ну вот, совсем другое дело, а то завтра, завтра!
Нагрёб Иван золота полный горшок и домой потащил.
Ахнули братья:
— Где ж ты, дурак, столько золота добыл?
— Ёлка за козу отдала!
— Да ну!!!
Почесались братья, говорят:
— Давай делиться. Мы же братья.
Хорошо разделили, по-честному. Ивану, как он дурак, достался целый пятак. А он и доволен: и того-то сроду не было!
С этим пятаком отправили братья Ивана в город — на заработки. Неча дома-то без- делить!
Пришёл Иван в город. А там шум да сутолока. Стольный град набит домами, людями, да лошадьми, пыль, шум да гам. Ваньку толкают, а он по сторонам зрит, да рот разевает на всякие диковинные дивы, больши да красивы.
Нанял его в работники один барин и велит:
— Фот что, Ифан: дферь не бросай, стереги, чтобы фор не залез!
Тут и жена подошла, наказывает:
— И собачку мою покорми хорошенько, да гляди за ней, ворон не считай!
Ушли хозяин с барыней.
Глядит Иван-дурак на собачку — козявка козявкой, в чем только душа держится?
— Ну что, поди жрать хочешь? Сейчас…
Взял миску с костью да у окна застрял, стал ворон считать: — Одна, две, три… И почему их считать нельзя? Четыре, пять, шесть, семь…
А тут дверь сквозняком распахнуло, собачка-то и выскочила. Иван на дверной скрип да хлоп оборотился.
— О! Ещё же дверь стеречь надо! — смотрит кругом, а собачки-то и нет. — А эта куда делась? Моська! Моська! Сбежала, что ли?
Подошёл к двери Иванушка, чешет затылок, соображает.
— М-да! Ну, я ввязался! Три дела зараз — собачку корми, ворон не считай, дверь не бросай!
Снял Иванушка дверь с петель и пошёл собачку искать.
Опять в лес пришёл. Идёт, моську кличет. Вдруг видит — яма, а в яме — медведь.
— Здравствуй, Миша! — кричит Иван.
— Здорово, Иван.
— Ты чего тут делаешь?
— Чего-чего… Вишь — в яму упал. Вытащи меня,
Ваня, а я тебе службу сослужу…
Нагнул Иван ёлочку молодую да упругую прямо в яму. Ухватился медведь за макушку и вылетел под самые небеса.
Наземь грохнулся подле Ивана. Сел и спрашивает:
— А ты что с дверью в лесу делаешь?
Рассказал Иван, что с ним приключилось. Медведь хохочет:
— Экой ты дурачок! Вот я тебя за это съем! Не бойся, шучу, хе-хе…
— Ну, вот что, — говорит ему Иванушка, — служи, коли обещал: ты тут дверь постереги, а я пойду собачку искать, не то барыня мне задаст!
— И я с тобой!
Взял медведь дверь под мышку, и пошли они с Иванушкой лесными тропами. Идут себе, псинку высвистывают да выглядывают, разговаривают по-приятельски.
— Ну и глупый же ты! — дивится медведь.
— А ты — умный?
— Я-то?
— Нуда!
— Не знаю.
— И я не знаю. А ты — злой?
— Нет, а зачем?
— А по-моему, кто зол, тот и глуп. Я вот тоже не злой. Стало быть, оба мы с тобой не дураки будем!
— Ишь ты, как вывел! — удивился медведь.
Поднял он лопух, видит: под листом моська храпит.
— А вот это не твоя ли?
— Не знаю, кто их маленьких разберёт! — говорит Иван. — Надо спросить. Моя вроде есть хотела.
Медведь собачку спрашивает:
— Есть хочешь?
А та со страху дрожит — вроде как головой кивает.
— Ну, — сказал Иванушка, — значит, это и есть моя! Теперь я понесу её в город, а ты, Миша, тащи-ка дверь. А то у меня, вишь, руки-то заняты!
А хозяева-то скучают по собачке…
Вдруг входит Иван с моськой. Увидела барыня собачку, обрадовалась, носится с ней, собачка барыню в нос лижет, а барин Ивана спрашивает:
— А дферь куда дефал?
— Сейчас будет, — говорит Ваня, а сам на улицу выглядывает. — Да вот она!
Глядят хозяева в окно, а по улице идёт медведь, дверь тащит. Народ разбегается, на крыши да на деревья лезет; собаки со страху завязли в заборах. Хозяева Ванюшины — те под кровать на всякий случай сиганули. Медведь от такого тарарама скоро назад засобирался:
— Ну, ты, Вань, бывай, а я назад в лес пойду. Шумно тут, не люблю я… Если что на
до — зови!
Попрощались они, и ушёл медведь.
Хозяева рады, что всё обошлось. Но Ване от места отказали.
— Мы сердиться на Ифан! Иди, дурак, откуда пришёл!
Эх, жисть не удалась. И что теперь делать?
А тут вдруг генерал едет.
— Царский указ! Кто царевну рассмешит, тому кафтан, весь золотом расшит, и полцарства к тому же, и быть ему царевны мужем!
Обрадовался Иван:
— А вот случай подходящий! Пятак-то и пригодился!
Купил Иван нову балалайку и пошёл во дворец царевну смешить.
А там очередища! Женихов штук тыща — всех мастей изо всех областей. Иным невтерпёж.
— Куды без очереди прёшь?!
— Я занимал!
— За кем?!
— Не пихайтеся, я наследынай китайскай пиринца!
Ваня в очереди стоит, пересуды слушает.
— Зовут царевну Ирина, толста она, как перина…
— Она у них красавица — так ревёт, что собаки лаются, а лошади брыкаются…
— Ой да! Царевна столько наревела — весь дворец плесень одолела!
Вдруг и Ванины братья подошли — расфуфыренные все. Тоже женихаться. Увидали его, на смех подняли:
— Во! Ваня! Аты зачем здесь?! Тут глянь, каки люди! Банкиры да министры, да звёзды столичные — всё люди приличные! Не тебе чета! И куда тебе, простофиле, с балалайкой-то! С суконным рылом, да в калашный ряд!
И погнали Ивана прочь.
А медведь в лесу ягодку сосёт, лапой трясёт: тишина, благодать! Вдруг слышит, блеет кто-то.
Оборотился медведь — стоит коза, трясётся.
— О, коза! Ты чья?
Та только «бе-е» да «бе-е», а медведь от радости скалится — то ж Ванина коза, нашлась!
Привёл медведь козу в город. Идёт опасается, от собачьего брёха в подворотни скрывается.
Мимо прохожий — в газету уставился и прямо за Мишей в подворотню направился. Вдруг оттуда шум да гам, и прохожий вылетел нагишом, прикрывая срам.
Шепнул «Караул!» и в ближайший проулок завернул. Следом Миша с козой вышел — в сюртуке да шляпе, очки на нос надевает, газетой морду закрывает.
А во дворце плач с утра. Царевна рыдает в три ручья. По бокам мамки с коромыслами, в вёдра слёзы собирают и в бочку сливают.
Царь у себя сидит, указ пишет, а с потолка на бумагу слёзы каплют. Он сырость вытирает да про себя вздыхает:
— Эх, поскорей бы тебя замуж!
А Иван приуныл, по улице бредёт. Ноги волочит, балалайка оземь жалобно дрынчит… Вдруг слышит:
— Здорово, Иван!
Пригляделся Ваня, да вдруг и признал:
— А, Мишка… Здравствуй, не узнал, богатым будешь.
Медведь улыбается, а за его спиной кто-то блеет.
Смотрит Ваня, а то коза его.
— Вот, по лесу шастала. Твоя, что ли? — говорит медведь.
Ваня ему балалайку сунул, а сам к козе бросился:
— Ой, ты ж моя родненькая! Нашлась! Ты ж прости, что продал тебя! Ой, спасибо, Мишенька!
Козу подбрасывает, целует-обнимает, и плачет, и смеётся от избытка всяческих чувств.
В те поры царевна устала рыдать да и на женихов-то орать притомилась. Утёрлась и мамок отослала:
— Пошли все вон!
Слышит, за окном кто-то плачет. Как так? Кто посмел? Пошла на балкон посмотреть.
Видит, мужик у козы прощенья просит, плачет, с козой целуется, да какой-то там ещё медведь, и с балалайкой! Царевна в сердцах Ивана окликает:
— Что за шум? Кто такой?
— Я? Иван-дурак.
— Вот дурак, сам себя дураком обзывает! А чего плачешь да с козой целуешься?
— Да вот тут штука какая приключилася…
И стал ей Иван рассказывать про своё житьё-бытьё…
Послушала царевна и развеселилась. Аж горшок с балкона уронила. Хорошо, медведь поймал, Ванину башку спас.
А Ивану занятно:
— Слышь, ты, а правду говорят, что царевну зовут Ирина?
— Правду.
— И что толста Ирина,как перина?
Царевна ажно зашлась:
— Что? Да… Да я и есть царевна!
А Ваня-то не верит:
— Ты? Не-е… Врёшь! Ты вона какая весёлая, а та, говорят, кисла, как квашена капуста!
Тут царевна за короной сбегала, на голову её водрузила, руки в боки упёрла да ножкой как топнет:
— А я говорю, я она и есть!
Медведь Ваню в бок тычет:
— Вань, глянь! — и газету суёт, где царевнин портрет пропечатан.
У Ивана от неожиданности такая потешная физиономия случилась, что царевна давай хохотать, остановиться не может!
Вдруг в окошке царь показался.
— Та-ак! — говорит.
Увидал Ваня царя да скорее долой шапку:
— Ой, царь! Простите, ваше величество, это я случайно, не знал… Ой, как худо вышло-то!
Царевна с интересом на Ивана глядит:
— Папа, он смешной, за него хочу!
— Не вели казнить! — молит Иван.
А царь только руками машет да говорит:
— Какое «казнить» — жениться! И немедля!
— Да куды мне…
— Не перечить государю!
Тут и свадьба. Веселится народ, пляшет да песни поёт. Медведь на свадьбе с козой плясал, на балалайке играл, все струны порвал, пришлось новые покупать! И я на том пиру был, мёд-пиво пил. По усам текло, да в рот не попало!
Царевна уж боле не плакала. Ну а чуть ей взгрустнётся, Ваня на балалайке подрынчит, да рожу смешну скорчит — и опять порядок! Так что сидит наш Ваня во дворце, при важном при лице; как в воскресенье царь на дачу уезжает, он его корону надевает и государством управляет… Тут и сказочке конец, а кто слушал — молодец!
Иллюстратор: Кузнецов А. и Алдашин М.
54
32
30
4
3
9
