Про Ивана-дурака

Жили-были три брата. Два ещё ничего, а третий — Иван-дурак. Была у них коза, Ваня ее пас и плясать научил, точно балерину. Нужда пришла и решили братья козу продать. Послали они Ивана на ярмарку, да только он до нее не дошел. Пока шел через лес, услышал как ель скрипит и показалось ему, что она за козу торгуется…

«Про Ивана-дурака » читать

Жили-были три брата. Два ещё ничего, а третий — Иван-дурак. Что ни сделает — всё не так.

Гляньте-ка — Ваня и козу-то не пасёт, а плясать учит; вишь — она стройная стала, чисто балерина!

Жили братья, не тужили, да деньги кончились. Вот братья и решили козу продать. Толку-то с неё — ни молока ни мяса! И по­слали дурака на ярмарку.

Жалко Ване козу, да что подела­ешь! Зацепил её верёвкою за рога и повёл на ярмарку.

Вот идёт он лесом и слышит — скрипит что- это ёлка старая. Ветер как подует, она и заскрипит…

— Почто ёлка скри­пит? — думает дурак, — уж не торгует ли мою козу?

— Ну, уж коли хочешь покупать, так покупай, я не прочь продать! Коза двести рублёв стоит! Меньше ни­как нельзя! Вынай-ка деньги!

Елка всё скрипит, а дураку ка­жется, что она отсрочки просит.

— Изволь, я подожду до завтрева!

Привязал козу к ёлке, рас­прощался и пошёл домой.

Дома братья спрашивают:

— Ну что, продал козу?

— Продал!

— Задорого?

— За двести рублёв!

У братьев ажно глаза на лоб вылезли.

— Да ну! Деньги-то покажь!

— Ещё не получал, сказано завтра при­ходить.

— Э-эх, простота! А кому продал-то?

— Ёлке в лесу. А что?

Братья со смеху так и повалились:

— Ха-ха-ха!!! Вот дурак так дурак!

Оно ж дерево! Платить-то не обучено!

А коза под ёлкой сидит, трясётся с непри­вычности. Вдруг шум да топот страшный по лесу пошёл. Коза испугалась, верёвку оборвала да убежала куда-то.

А то раз­бойники прискакали награбленное пря­тать. Ведь в той ёлке дупло было. И в том дупле разбойники золото дер­жали! Высыпали монеты зо­лотые в дупло и дальше грабить поскакали.

А в те поры осерчали братья на Ивана-дурака.

— Где ж слыхано — дереву козу торговать?! Да оно сроду денег не имеет! Эх ты, пустая твоя башка!

В сердцах пустой горшок ему на голову насадили да вон из дому выгнали.

— Вот что, дурак, иди обратно и без козы не возвращайся!

Пришёл Ваня в лес. По небу тучи грозовые ползут, стоит ёлка, от ветра качается, а козы нету.

— Эй, ёлка, или деньги, или ко­зу назад давай, я до завтрева ждать не могу! — кричит Иван.

Ветер подул, ёлка заскрипела.

— Ну, ты коли будешь меня завтраками потчевать, так с тебя вовсе не получишь!

А ёлка знай скрипит себе…

— Я шутить не люблю! — грозит Иван.

А тут как раз молния ударила и в сей момент ёлку надвое расколола.

Распалось дерево, и посыпалось на дурака чистое золото.

— Ну вот, совсем другое дело, а то завтра, завтра!

Нагрёб Иван золота полный горшок и домой потащил.

Ахнули братья:

— Где ж ты, дурак, столько золота добыл?

— Ёлка за козу отдала!

— Да ну!!!

Почесались братья, говорят:

— Давай делиться. Мы же братья.

Хорошо разделили, по-честному. Ивану, как он дурак, достался целый пятак. А он и до­волен: и того-то сроду не было!

С этим пятаком отправили бра­тья Ивана в город — на заработки. Неча дома-то без- делить!

Пришёл Иван в город. А там шум да сутоло­ка. Стольный град набит домами, людями, да лошадьми, пыль, шум да гам. Ваньку толкают, а он по сторонам зрит, да рот разевает на всякие диковинные дивы, больши да красивы.

Нанял его в работники один барин и велит:

— Фот что, Ифан: дферь не бросай, сте­реги, чтобы фор не залез!

Тут и жена подошла, наказывает:

— И собачку мою покорми хорошенько, да гляди за ней, ворон не счи­тай!

Ушли хозяин с барыней.

Глядит Иван-дурак на собачку — козявка козявкой, в чем толь­ко душа держится?

— Ну что, поди жрать хочешь? Сейчас…

Взял миску с костью да у окна застрял, стал ворон считать: — Одна, две, три… И почему их считать нельзя? Четыре, пять, шесть, семь…

А тут дверь сквозняком распахнуло, собачка-то и выско­чила. Иван на дверной скрип да хлоп оборотился.

— О! Ещё же дверь стеречь надо! — смотрит кругом, а собачки-то и нет. — А эта куда делась? Моська! Моська! Сбежала, что ли?

Подошёл к двери Иванушка, чешет затылок, соображает.

— М-да! Ну, я ввязался! Три дела зараз — со­бачку корми, ворон не считай, дверь не бросай!

Снял Иванушка дверь с петель и пошёл собач­ку искать.

Опять в лес пришёл. Идёт, моську кличет. Вдруг видит — яма, а в яме — медведь.

— Здравствуй, Миша! — кричит Иван.

— Здорово, Иван.

— Ты чего тут делаешь?

— Чего-чего… Вишь — в яму упал. Вытащи меня,

Ваня, а я тебе службу сослужу…

Нагнул Иван ёлочку молодую да упругую прямо в яму. Ухва­тился медведь за макуш­ку и вы­летел под самые не­беса.

Наземь грохнулся подле Ивана. Сел и спра­шивает:

— А ты что с дверью в лесу делаешь?

Рассказал Иван, что с ним приключилось. Медведь хохочет:

— Экой ты дурачок! Вот я тебя за это съем! Не бойся, шучу, хе-хе…

— Ну, вот что, — говорит ему Иванушка, — служи, коли обещал: ты тут дверь по­стереги, а я пойду собачку искать, не то барыня мне задаст!

— И я с тобой!

Взял медведь дверь под мышку, и пошли они с Иванушкой лесными тропа­ми. Идут себе, псинку высвисты­вают да выглядывают, раз­говаривают по-приятельски.

— Ну и глупый же ты! — дивится медведь.

— А ты — умный?

— Я-то?

— Нуда!

— Не знаю.

— И я не знаю. А ты — злой?

— Нет, а зачем?

— А по-моему, кто зол, тот и глуп. Я вот тоже не злой. Стало быть, оба мы с тобой не дураки будем!

— Ишь ты, как вы­вел! — удивился медведь.

Поднял он лопух, видит: под листом моська храпит.

— А вот это не твоя ли?

— Не знаю, кто их маленьких разберёт! — гово­рит Иван. — Надо спросить. Моя вроде есть хо­тела.

Медведь собачку спрашивает:

— Есть хочешь?

А та со страху дрожит — вроде как головой ки­вает.

— Ну, — сказал Иванушка, — значит, это и есть моя! Теперь я понесу её в город, а ты, Миша, тащи-ка дверь. А то у меня, вишь, руки-то заняты!

А хозяева-то скучают по собачке…

Вдруг входит Иван с мось­кой. Увидела барыня собачку, об­радовалась, носится с ней, собачка барыню в нос лижет, а барин Ивана спрашивает:

— А дферь ку­да дефал?

— Сейчас бу­дет, — говорит Ваня, а сам на улицу выглядывает. — Да вот она!

Глядят хозяева в окно, а по улице идёт медведь, дверь тащит. Народ разбегается, на крыши да на деревья лезет; собаки со страху завязли в заборах. Хозяева Ванюши­ны — те под кровать на всякий случай сиганули. Медведь от такого тарарама скоро на­зад засобирался:

— Ну, ты, Вань, бывай, а я назад в лес пойду. Шумно тут, не люблю я… Если что на­

до — зови!

Попрощались они, и ушёл медведь.

Хозяева рады, что всё обошлось. Но Ване от места отказали.

— Мы сердиться на Ифан! Иди, дурак, откуда пришёл!

Эх, жисть не удалась. И что те­перь делать?

А тут вдруг генерал едет.

— Царский указ! Кто царевну рас­смешит, тому кафтан, весь золотом расшит, и полцарства к тому же, и быть ему царевны мужем!

Обрадовался Иван:

— А вот случай под­ходящий! Пятак-то и пригодился!

Купил Иван нову балалайку и пошёл во дворец царевну смешить.

А там очередища! Женихов штук тыща — всех мастей изо всех областей. Иным невтерпёж.

— Куды без очереди прёшь?!

— Я занимал!

— За кем?!

— Не пихайтеся, я наследынай китайскай пиринца!

Ваня в очереди стоит, пере­суды слушает.

— Зовут царевну Ирина, толста она, как перина…

— Она у них красави­ца — так ревёт, что собаки лаются, а лошади брыка­ются…

— Ой да! Царевна столь­ко наревела — весь дво­рец плесень одолела!

Вдруг и Ванины братья подо­шли — расфуфыренные все. Тоже женихаться. Увидали его, на смех подняли:

— Во! Ваня! Аты зачем здесь?! Тут глянь, каки люди! Банкиры да мини­стры, да звёзды столичные — всё лю­ди приличные! Не тебе чета! И куда те­бе, простофиле, с балалайкой-то! С су­конным рылом, да в калашный ряд!

И погнали Ивана прочь.

А медведь в лесу ягодку сосёт, лапой трясёт: тишина, благодать! Вдруг слы­шит, блеет кто-то.

Оборотился медведь — стоит коза, трясётся.

— О, коза! Ты чья?

Та только «бе-е» да «бе-е», а медведь от радости скалится — то ж Ванина коза, нашлась!      

Привёл медведь козу в город. Идёт опасается, от собачьего брёха в подворотни скрывается.

Мимо прохожий — в газету уставился и прямо за Мишей в под­воротню направился. Вдруг оттуда шум да гам, и прохожий вы­летел нагишом, прикрывая срам.

Шепнул «Караул!» и в ближайший проулок завернул. Следом Миша с козой вышел — в сюртуке да шляпе, очки на нос надевает, газетой морду закрывает.

А во дворце плач с утра. Царевна ры­дает в три ручья. По бокам мамки с коро­мыслами, в вёдра слёзы собирают и в бочку сливают.

Царь у себя сидит, указ пишет, а с по­толка на бумагу слёзы каплют. Он сы­рость вытирает да про себя вздыхает:

— Эх, поскорей бы тебя замуж!

А Иван приуныл, по улице бредёт. Ноги волочит, балалайка оземь жалобно дрынчит… Вдруг слышит:

— Здорово, Иван!

Пригляделся Ваня, да вдруг и признал:

— А, Мишка… Здравствуй, не узнал, богатым бу­дешь.

Медведь улыбается, а за его спиной кто-то блеет.

Смотрит Ваня, а то коза его.

— Вот, по лесу шастала. Твоя, что ли? — говорит медведь.

Ваня ему балалайку сунул, а сам к козе бросился:

— Ой, ты ж моя родненькая! Нашлась! Ты ж про­сти, что продал тебя! Ой, спасибо, Мишенька!

Козу подбрасывает, целует-обнимает, и плачет, и смеётся от избытка всяческих чувств.

В те поры царевна устала рыдать да и на женихов-то орать притомилась. Утёрлась и мамок отослала:

— Пошли все вон!

Слышит, за окном кто-то плачет. Как так? Кто посмел? Пошла на бал­кон посмотреть.

Видит, мужик у козы прощенья просит, плачет, с козой целуется, да какой-то там ещё медведь, и с балалайкой! Царевна в сердцах Ивана окликает:

— Что за шум? Кто такой?

— Я? Иван-дурак.

— Вот дурак, сам себя дураком обзывает! А чего плачешь да с козой целуешься?

— Да вот тут штука какая приключилася…

И стал ей Иван рассказывать про своё житьё-бытьё…

Послушала царевна и развесе­лилась. Аж горшок с балкона уро­нила. Хорошо, медведь поймал, Ванину башку спас.

А Ивану занятно:

— Слышь, ты, а правду говорят, что царевну зо­вут Ирина?

— Правду.

— И что толста Ирина,как перина?

Царевна ажно зашлась:

— Что? Да… Да я и есть царевна!

А Ваня-то не верит:

— Ты? Не-е… Врёшь! Ты вона какая весёлая, а та, говорят, кисла, как ква­шена капуста!

Тут царевна за короной сбегала, на го­лову её водрузила, руки в боки упёрла да нож­кой как топнет:

— А я говорю, я она и есть!

Медведь Ваню в бок тычет:

— Вань, глянь! — и газету суёт, где царевнин портрет пропечатан.

У Ивана от неожиданности такая потешная фи­зиономия случилась, что царевна давай хохотать, остановиться не может!

Вдруг в окошке царь показался.

— Та-ак! — говорит.

Увидал Ваня царя да скорее долой шапку:

— Ой, царь! Простите, ваше величество, это я случай­но, не знал… Ой, как худо вышло-то!

Царевна с интересом на Ивана глядит:

— Папа, он смешной, за него хочу!

— Не вели казнить! — молит Иван.

А царь только руками машет да говорит:

— Какое «казнить» — жениться! И немедля!

— Да куды мне…

— Не перечить государю!

Тут и свадьба. Веселится народ, пля­шет да песни поёт. Медведь на свадь­бе с козой плясал, на балалайке играл, все струны порвал, при­шлось новые покупать! И я на том пиру был, мёд-пиво пил. По усам текло, да в рот не попало!

Царевна уж боле не плакала. Ну а чуть ей взгрустнётся, Ваня на балалайке подрынчит, да рожу смешну скорчит — и опять порядок! Так что сидит наш Ваня во дворце, при важном при лице; как в воскресенье царь на дачу уезжает, он его корону надевает и государством управляет… Тут и сказочке конец, а кто слушал — молодец!

Иллюстратор: Кузнецов А. и Алдашин М.