Жил на свете бедняк. Был у него сын — Янош. Да такой лентяй был этот Янош, такой лежебока, что и рассказать невозможно. День-деньской лежит, с боку на бок переваливается. Велишь ему сделать что-нибудь — пальцем не шевельнёт, бровью не поведёт. Вот какой он был бездельник.
Как-то раз сказал отец сыну:
— Пойдём-ка, сынок, поглядим, что на белом свете делается.
И пустились они в путь-дорогу.
Шли, шли, и вдруг видит Янош — подкова лежит, целёхонькая.
Ох, и полезная в хозяйстве вещь подкова! Поднял бы её Янош, да вот беда — нагнуться лень.
А отец его не поленился — нагнулся, поднял подкову и сунул её за пазуху.
Вскоре пришли они в деревню. Зашёл отец в лавку к купцу и продал подкову. Дал купец бедняку за подкову целый грош.
Вот теперь у них уже и деньги есть!
Пошли они дальше.
А солнце высоко в небе. Янош то на небо посмотрит, то вокруг оглядится: нет ли где поблизости деревни, нет ли трактира — ведь полдень-то прошел и обедать давно пора. Ох, до чего Яношу есть хочется, просто невмоготу!
Вошли они в деревню. Идут улицей. По сторонам дома, на крышах трубы торчат. То-то Янош обрадовался! Да больно рано обрадовался: трубы торчат, а дыма над ними не видать. Все уже отобедали, и посуду вымыли, и даже угли водой залили.
Понял бедняжка Янош, что уйдёт он отсюда несолоно хлебавши.
Печальный шёл Янош по деревне, даже на прохожих не глядел.
Вдруг на базарной площади увидал Янош воз с вишнями.
— Отец! Отец! — закричал Янош. — Смотри, вишни! Грошик-то у тебя цел?
— Цел, — ответил отец и подошёл к возу.
Обрадовался Янош, когда за грошик им насыпали полный платок вишен. Да только рано обрадовался Янош: отец завязал платок узелком и пошёл дальше.
Поплёлся за отцом Янош. Ждёт не дождётся, когда они присядут под деревцем, в тени, да вишенок поедят!
Но отец молчит и вперёд идёт.
Вот сошли они с дороги. Пошли чистым полем. Кругом земля в траве, в цветах.
Шёл, шёл Янош за отцом, вдруг видит — упала вишенка в траву: лежит в зелёной траве, рдеет, дразнится.
Янош нагнулся, схватил вишенку — и в рот.
Ах, до чего же хороша! Сочная, мясистая, душистая, прохладная!
Глядь — вторая вишенка в траве!
Опять нагнулся Янош, опять поднял вишенку, съел её.
А старик идёт молча и нет-нет, да и обронит из платка вишенку в траву. Одну обронит, другую, третью…
Янош все ягоды съел, малость голод утолил. Тогда отец обернулся и сказал Яношу:
— Видишь, сынок, тебе один раз лень было за подковой нагнуться — и пришлось девяносто девять раз нагибаться, каждой вишенке кланяться.
Так-то оно всегда бывает с лентяями.
Иллюстратор Алфеевский В.
14
13
8
3
3
3
