Солдат-зять падишаха — татарская сказка

В давние-предавние времена, сказывают, жил да был падишах и была у него дочь красы неописуемой. Пришла ей пора выходить замуж. Женихов хоть пруд пруди, однако все они ни то ни сё. А девушке хотелось необыкновенного. И тогда она объявила во всеуслышание:

— Кто разгадает, какие у меня отметины на теле, за того и выйду замуж.

Никто за это дело не берётся. Взялся бы, да падишах всем неудачникам головы отрубает, а невеста живёт затворницей, на люди не показывается.

В это время в город стольный, где падишах правил, завернул мимоходом солдат, со службы отпущенный. Думает солдат: «Один я одинёшенек на белом свете, ни матушки у меня, ни батюшки, ни братьев, ни сестёр. Ежели падёт моя голова под топором падишаха, никому слёз не будет, а вдруг да женюсь на этой девице, падишахской дочери».

Заявляется он к падишаху.

— Желаю жениться на вашей дочери, ваше падишахское превосходитель­ство!

— Хорошо, — говорит падишах ему в ответ. — Женишься, если вызнаешь, какие отметины есть на теле дочери моей. Не вызнаешь — голова с плеч! Уго­вор таков!

— Вызнаю, — отвечает солдат. — Только ты дай мне про запас сорок дней и сорок ночей, дай мне сорок тысяч рублей денег, а когда женюсь на твоей до­чери, долг верну сполна, не волнуйся.

Поразился падишах такой смелости и отчаянности солдата. И, изумлённый, дал ему сорок дней времени и сорок тысяч рублей.

Получил деньги солдат и загулял во всю ширь свою душевную. «Едино дело под топор идти, хоть раз на веку своём погуляю как следует, попляшу, по­пою». Так подумал он.

Загулял солдат, и не осталось в городе человека, которого не угостил бы он. Гулял, гулял солдат и не заметил, как двадцать дней и ночей прошло и как двадцать тысяч из кармана утекло. Задумался солдат. Жизнь-то она и такая и сякая, однако ни за что ни про что помирать никому неохота. И в голову ничего путного не идёт.

Ходил он с такими думами тяжкими и присел как-то отдохнуть в саду. И воз­ник перед ним вдруг старец белобородый. Очень красивый старик.

— Чего невесел, служивый? — спросил старец.

— Тяжко у меня на душе, бабай, — ответил солдат.

— С чего же тебе так тяжко? — спросил тот.

Солдат рассказал ему, что да как и почему он невесел.

— Не печалься, уладим, — говорит ему старец. — Ты слушай меня и делай так, как я скажу.

Сказал так бабай и повёл солдата с собой. Пришли они в большую- пребольшую лавку и накупили всякой всячины: столов, стульев, шкафов раз­ных. Старец нанял подводу и повезли они всё это из города. Ехали они, ехали и приехали в тёмный, дремучий лес. Увидел там солдат домик, который оказался домиком старца.

Старик говорит хозяину подводы:

— Минует пятнадцать дней, и ты приедешь сюда. Будет тебе поклажа.

Проводили возницу, солдат и спрашивает старика:

— А чем же мы займёмся?

Старик отвечает ему:

— Я скрипач, — говорит он. — В твоей беде нам никто и ничто не помо­жет — только скрипка. Надо нам её смастерить.

И принялись они делать скрипку — большую-пребольшую. Для такого дела разломали купленные в магазине стулья, столы, шкафы и за семь дней, семь ночей сделали. Получилась скрипка такая, что человек в неё влезал свободно. Солдат в неё влез, и было ему там хорошо и уютно.

Минуло пятнадцать дней и ночей, подъезжает, как и было уговорено, воз­ничий с подводой. Старик говорит солдату:

— Я со скрипкой буду по городу ездить и играть. Падишахская дочь непре­менно услышит и увидит меня. Любит она музыку очень. И на скрипку упадёт её взор. Я отдам ей скрипку. Только не насовсем, а на три дня и три ночи.

На четвёртую ночь ты скрипку расстроишь. А где отметины на теле невесты да каковы они, из скрипки подсмотришь. Смотри, терпи, не выдай себя.

— Вытерплю, всё снесу, — ответил солдат.

Старик спрятал солдата в скрипку и понеслись-помчались они в город.

Старик, стоя в телеге, наяривает на скрипке, солдат ворочается внутри. Скрипка хороша, во всём мире нет такой. Народ сбегается, все удивляются. И падишахская дочь услышала-увидела и тоже подивилась. Подивилась, и захотелось ей заиметь эту скрипку необыкновенную — большую да певучую.

Говорит она отцу:

— Хочу эту скрипку.

Падишах призывает к себе скрипача.

— Продашь скрипку?

— Не продам я её, — отвечает бабай, — не для продажи она.

Услышав такой ответ, падишах и сам возгорелся, возжелал непременно её заполучить.

— Продай! Дам столько золота, сколько скрипка твоя весит. Дочка моя хо­чет ею владеть.

Даже если ты, падишах, все владения свои отдал, не продал бы, — отвечает старик.

— Однако, раз дочь твоя просит, дам я ей скрипку. Но толь­ко на время — на три дня и три ночи. Пускай поиграет, потешит свою душу. На четвёртый день приду и заберу.

Поладили они на том. Слуги сняли с телеги скрипку и занесли в покои па­дишахской дочери. Падишахская дочь целый день играла, тешила свою душу, а к вечеру притомилась и легла спать.

Солдат сидит в скрипке и всё видит. Посреди ночи, когда дочь падишахская крепко-накрепко заснула, он выбрался из скрипки. Выбрался и тихонько разбу­дил сладко спавшую красавицу.

Увидев его, красавица испугалась до полусмерти.

— Кто ты?! Человек или джинн?!

Солдат говорит тихо и ласково:

— И не человек я, и не джинн. Я — посланник Аллаха, я — фэрештэ (Фэрештэ — ангел).

Услышала такое красавица и в себя пришла, успокоилась. Разговоры между ними пошли разные. И полюбил солдат девицу сильной любовью.

Перед рассветом сказал солдат:

— Мне пора. Ты спи. Что был у тебя, никому не говори — такова воля Все­вышнего.

— Никому не скажу, в сердечке своём хранить буду нашу встречу, — от­ветила девица-красавица.

Тогда солдат и говорит:

— Аллах меня к тебе послал. Чтобы ему доложиться, что был у тебя, дол­жен я от тебя получить что-нибудь на память.

Падишахская дочь дала ему платочек свой вышитый и, распрощавшись, опять заснула сладким сном.

Солдат снова спрятался в скрипку, которую девица поставила возле бал­конной двери. Сладко спавшая красавица ничего не заметила.

Наступил второй день. И опять было то же самое. Падишахская дочь игра­ла, играла, тешила свою душеньку, а притомившись, легла спать. В самую пол­ночь к ней сызнова явился фэрештэ. Ворковали они, ласкались. Перед уходом фэрештэ говорит:

— Я возвращаюсь на небеса. Дай мне что-нибудь на память, красавица.

Падишахская дочь сняла с пальца перстень именной и отдала его «послан­нику Аллаха».

Солдат дождался, когда красавица заснёт крепким сном, и спрятался в свою скрипку.

И третья ночь была такой же. Только получил солдат на память от девицы перчатку её белоснежную. За три ночи всё высмотрел солдат, всё выглядел. И отметины на её теле углядел, и тайны её сердечные все выпытал. Помогли ему разговоры душевные.

На четвёртый день стала падишахская дочь играть на скрипке, а она не играет — разладилась. Как же ей не разладиться, ежели солдат струны рас­слабил.

Когда солнце к полудню подошло, явился в падишахский дворец старик. Падишах говорит ему:

— Спасибо тебе, старец. Дочь моя поиграла на скрипке твоей, потешилась. Только жаль, сломалась скрипка.

Удивился старик:

— Неужто? Не такая вещь была, чтоб ломаться. За три тысячи золотом, думается мне, можно будет починить.

Отсчитал ему падишах три тысячи монет.

Выносит старик скрипку, нани­мает лошадь и давай ходу в лес. В лесу он выпустил солдата из скрипки. Солдат верхом на коне прискакал обратно в город. По­следний день у него уговорный с падишахом, к шести часам вечера должен быть во дворце, ответ дер­жать, не то голова с плеч.

Час в час предстал солдат перед падишахом.

— Ну, солдат, вызнал, где да какие отметины на теле дочери моей? — спрашивает падишах. — Не вызнал — долой голова!

— Вызнал, ваше падишахское высочество. У дочери твоей в трёх местах три родинки махонькие. Одна там-то, другая там-то и третья там-то.

Падишах посмотрел на солдата пытливо, подумал-поразмыслил и говорит:

— Верно сказываешь. Теперь выкладывай, как вызнал-выглядел?

Как дело было, так солдат и ответствовал:

— Я три дня и три ночи был в покоях твоей дочери. Ежели не веришь, вот её подарки мне.

Сказал так солдат и выложил перед падишахом платочек вышитый, пер­стень именной и перчатку белоснежную. Смотрит падишах: да, в самом деле, дочерины. И стоящие рядом визири головами кивают: да-да, дочери вашей.

Тогда падишах призывает к себе дочь свою. Спрашивает:

— Узнаёшь ли ты, дочь моя, этого солдата?

— Узнаю, — отвечает девица. — Только он не солдат, он мне говорил, что он фэрештэ, Аллаха посланник.

Сказала так девица, и все рассмеялись смехом неудержимым, весёлым.

Так вот и стал солдат зятем падишаховым. Свадьба была, пир на весь мир. По этому случаю зарезали золотого петуха. На том пиру и я был, вино таскали решетами, мне подносили в сите.

Иллюстратор Фарида Хасьянова.