Лежит на возу мужик, трубочку посасывает — продает черного козла. А народу на ярмарке — труба нетолченая.
Подходит к мужику седой старец, кафтан на нем новый, а полы мокрешеньки.
— Ишь, угораздило тебя на сухом месте измочиться, – сказал мужик.
Поглядел старец из-под косматых бровей и спрашивает:
— А ты пустяки не говори; продажный козел-то?
— Не для себя же я козла привел; продажный.
Сторговались за три рубля, старик увел козла, а мужик принялся в кисет деньги совать и видит — вместе трешницы лягушиная шкурка.
— Держите его, православные! — закричал мужик. – Водяной по ярмарке ходит!
Собрался народ: стали шуметь, рукавицами махать; мужика в волостную избу повели; продержали весь день и выпустили; и пошел он в сумерки домой, а дорога — лесом. Вдруг видит мужик: идет его козел, крутые рога опустил, топает ножками, а на нем верхом чучело сидит зеленое, рачьи усы растопыркой, глаза плошками.
Проехало чучело, ухватило лапой мужика, посадило с собой рядом; помчались к озеру да с кручи вместе прыг в воду, очутились на зеленом дне.
— Ну, – говорит ему чучело, – народ мутить, меня ловить будешь али нет?
— Нет, уж теперь мне, батюшка водяной, не до смеху.
— А чем ты себя можешь оправдать, чтобы я тебя сейчас не съел?
— Мы народ рабочий, – отвечает мужик, – поработаю на тебя.
— А что делать умеешь?
— Неученые мы, батюшка водяной, только баклуши и бьем.
— Хорошо, – говорит водяной, – бей баклуши… – и ушел.
Стал мужик из осиновых чурбанов баклуши бить, сам плачет, рыдает. Много набил, целую кучу. Пришел водяной и удивился:
— Ты что это вытворяешь?
— Баклуши бью, как вы приказали.
— А на что мне баклуши?
Почесал мужик спину:
— Ложки из них делать.
— А на что мне ложки?
— Горячее хлебать.
— Ах ты, дурень, ведь я одну сырую рыбу ем. Ни к чему ты, мужик, не годишься. Держись.
Щелкнул водяной мужика по маковке и обернул его в ерша.
Потом усы раздвинул, рот раскрыл и стал ерша заглатывать. А мужик, хоть и в ерша перевернулся, и тут угодить не мог; уперся водяному поперек горла щетиной. Закашлял водяной, задавился, вытащил ерша и выкинул его из воды на берег. Отдышался мужик, встал на ноги в своем виде, почесался и сказал:
— Ну да, оно ведь это тоже нелегко, с крестьянством-то.
