В конюшне темно и тепло, жуют сено лошади, стукнет по дереву подкова, цепь недоуздка зазвенит или скрипнет перегородка — караковый почесался.
В узкое окно влезает круглый месяц.
Лошади беспокоятся.
— Опять подглядывает месяц-то, — ржет негромко вороной, — хоть бы козел пришел, — все не так страшно.
— Козла «хозяин» боится, — сказал караковый, — а месяц сам по себе, его не напугаешь.
— Куда это козел ушел? — спросила рыжая кобыла.
— На плотину, в воду глядеть.
Кобыла храпнула:
— К чему в воду глядеть? Одни страсти.
— Страшно мне, — зашептал вороной, — месяц в окно лезет. Схватить его разве зубами?
— Не трогай, — ответил караковый, — захромаешь.
Кобыла жалобно заржала.
В конюшне — опять тихо. На сеновале возятся мыши. Захрапел вдруг, шарахнулся вороной, копытами затопал.
— Смотрите, смотрите, месяц-то, — зашептал он, — и рога у него, и глаза.
Дрогнул караковый.
— А борода есть?
— И борода веником.
Караковый захрапел:
— «Хозяин» это, берегись.
Вдруг клубком из окошка скатился в стойло вороному старичок и засмеялся, заскрипел.
Вороной стал как вкопанный, мелкой дрожью дрожит.
Рыжая кобыла легла со страха, вытянула шею.
Караковый забился в угол.
— Вороненький, соколик, — заскрипел «хозяин», — гривку тебе заплету, — боишься меня? А зачем козла звал?.. Не зови козла, не пугай меня… – и, с вывертом, с выщипом, ухватил вороного.
Вороной застонал.
— Стонешь? Не нравится? А мне козлиный дух нравится!.. Идем за мной.
Старичок отворил дверь и вывел за гриву вороного на двор.
— Голову-то не прячь, — скрипнул он и ущипнул за губу.
Вспрыгнул на холку, и помчались в поле. Караковый подбежал к окну.
— Ну и лупят… пыль столбом… под горку закатились. Смотри-ка. На горку вскакнули, стали; «хозяин» шею ему грызет; лягается вороной; поскакали к пруду.
В конюшню вошел козел и почесался.
— Гуляешь, — крикнул козлу караковый, — а вороного «хозяин» гоняет.
— Где? — спросил козел басом.
— У пруда.
Опустил козел рога и помчался…
Перебежал плотину, стал — кудластый, и пошел от козла смрад — в пруду вода зашевелилась, и отовсюду, из камышей, из-под ветел, повылезла вся нечисть болотная, поползла по полю, где вороной под «хозяином» бился.
Заблеял козел.
И от этого «хозяин» на лошади, как лист, забился, ноги поджал.
Подползает нечисть, блеет козел.
Побился, покружился «хозяин» и завял, свалился с коня. Ухватили его лапы, потащили в пруд. А вороной, оттопырив хвост, помчался в конюшню. Прибежал в мыле, захрапел, ухватил сено зубами, бросил и заржал на всю конюшню:
— И как только я жив остался!
А спустя время пришел козел и лег в сено.
— Ноги у меня отнялись, — стонала рыжая кобыла.
Караковый положил морду на шею вороному, а козел чесался — донимали его блохи.
