Маруся еще вернется

Глава вторая. Ничего не поделаешь, надо решаться

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили одиннадцать.

И сразу же зазвонил телефон. Варя подняла трубку.

– Варя? – послышался мамин голос. – Варя, как ты там?

Варя вопросительно посмотрела на Марусю, Маруся сделала лапой знак: погоди, мол, пока ничего не рассказывай.

– Я – хорошо, мам, – сказала Варя бодрым голосом.

Она нисколечко и не притворялась! Ей действительно было хорошо.

– Варя, ты не нервничаешь, не боишься? Ты… Ты не кашляешь?

– Ну, мам! Я ж говорю, всё хорошо. А ты где?

– В институте. Сейчас приедет профессор де ла Мендоса.

– Хуан?

– Какой он тебе Хуан! Он профессор с мировым именем, а не мальчишка со двора! – вспылила мама. – Ладно, Варя, будь благоразумной. Я ещё позвоню.

Благоразумие – любимое мамино слово. А тут такие непонятности, что не до благоразумия!

– Ну что же, давайте решать, Маруся, – сказал Асей.

– Асей, но ведь у неё астма, мы не можем рисковать.

– Я думаю, риска нет. И даже наоборот, – сказал Асей.

Как это «наоборот», он пока что не объяснил.

– Варварушка, ну что? Пойдёшь с нами в страну Тут? – обратился Асей к Варе.

Варя на минуточку представила себе, кто-то завязал бы её любимую речку Яснышку, которая протекала у них на Глебовой горе, тремя узлами. Как бы она стала высыхать, и как бы она стала умирать, и стали бы погибать лягушки, и жуки, и смешные скользящие водомерки, и даже симпатичная водяная крыса, которую они видели с папой прошлым летом… Надо идти! Надо сделать всё возможное. Но ведь мама будет звонить.

– Я бы с радостью, – сказала Варя. – Только как же я уйду из дома? Мама не разрешила. И потом… она же будет звонить. Она испугается, если я не отвечу!

– Ну, это мы уладим, – сказала Маруся. – Ты меня слышишь, Зелёный Клим?

– Слышу, – ответил глуховатый, но одновременно и ласковый голос. – Всё слышу.

Варя вздрогнула.

– Маруся, кто это говорит? – в страхе прошептала она. – Кого ты называешь «Зелёный Клим»? Я никого не вижу!

Маруся засмеялась.

– Домик ваш зелёной краской выкрашен, верно? Ну вот, его и зовут Зелёный Клим. Успокойся, детка. Нам отвечает твой дом. Ты разве не знала, что он умеет разговаривать?

– Не-ет, – протянула Варя.

– Идите спокойно. Я отвечу на телефонный звонок. Не беспокойтесь, – вдруг добавил он Вариным голосом. И опять глуховато и ласково: – Варенька умница. Она хорошая девочка. Она сумеет вам помочь. Только вы вот что. Вы, пожалуйста, Аллан-Мели́ка тоже с собой возьмите.

– Да полно, Клим, – засмеялся Асей.

– Что сможет этот маленький карманный волшебник? – заметила Маруся.

– Ну всё-таки, – продолжал Зелёный Клим. – Он может пригодиться. Берегите Вареньку. Злин такой коварный. Я тревожусь за девочку. Я так её люблю…

Варя изумилась. Подумала про себя:

«Как? Разве не только человек может любить свой дом? Оказывается, и дом может любить человека. Или, может быть, не любить? А я и не знала, что наш домик меня любит… Как интересно!»

– Ну раз ты просишь, Клим, – сказал Асей. – Чтоб тебе не волноваться…

Он стал быстро удаляться и уменьшаться, и вот уже ослепительная бесконечно малая точка мелькнула где-то вверху, исчезла. Варе показалось, что в комнате стало темнее. Но вот точка блеснула снова, стала расти и приближаться, и через минуту Асей уже опять стоял перед ними и улыбался. Из кармана его серебристого плаща выглядывало крошечное личико маленького человечка или, может быть, гномика? Личико было смуглое, нос с горбинкой, а брови были так черны, что казались наведёнными углём, чтобы играть черкеса в самодеятельном спектакле.

Асей достал человечка из кармана, осторожно опустил на пол.

– Здравствуйте, здравствуйте, – сказал человечек, запахивая полы бухарского халата. – Для тех, кто не знает: я великий волшебник Аллан-Мелик, маг и чудодей. Хотя, как можно меня не знать, не представляю себе.

– Чудодей на пять минут, – проворчала про себя Маруся.

– Как ты можешь так говорить? – возмутился Аллан-Мелик. – Не станешь же ты спорить, что каждый час без пяти минут я могу делать маленькие чудеса и видеть то, чего не видят другие?

– Тебе хоть ясно, зачем тебя позвали? – спросила его Маруся.

Карманный волшебник кинул взгляд на стенные часы.

– Но сейчас же не без пяти минут, – отозвался он с возмущением. – Как же мне может быть ясно?

– Вот то-то, – поддразнила его Маруся.

– Не ссорьтесь, милые мои, – остановил их Асей. – Нам пора в путь. Пошли, Варварушка. Ничего не поделаешь. Надо решаться. Реку надо спасать.

– У нас в дверях английский замок, – сказала Варя растерянно. – Он захлопнется. А мама не оставила мне ключа. Как я вернусь обратно?

Она немного сомневалась. Реку, конечно, надо было спасать. Ей было жалко всех в неведомой сказочной стране Тут. Но особенно почему-то маленьких беззащитных головастиков. Но всё-таки…

– Не надо отпирать никакого замка, – сказал Асей.

– Не надо? – с удивлением спросила Варя. – А как же тогда?

– Но ведь страна называется Тут! – непонятно объяснил Асей.

Маруся взяла плюшевой лапкой Варю за руку. И они пошли. И всё было так необычно, и странно, и интересно. Только они сделали шаг или два по комнате, как оказались на ступеньках, ведущих к входу в высокую треугольную башню. Башня, похоже, была сложена из белого кирпича. Не обычного белого, а белоснежного. Она уходила куда-то вверх, вверх, терялась где-то в вышине, и вершины её, или крыши, или купола, или чем там она заканчивалась, не было видно. Лёгкая дверь открылась, как только Асей к ней притронулся. И обнаружилась лестница. Ступени её тоже были треугольные.

«Почему это?» – подумала Варя.

– Три точки, три линии, три угла – это прочно и надёжно, – откликнулся Асей.

Как интересно! Видно, он умел слышать ещё не высказанные мысли. Варе было удивительно легко с Асеем и Марусей, как будто она знала их всегда. Никакого напряжения, как бывает иногда с малознакомыми людьми, когда так и ждёшь, что тебе начнут задавать идиотские вопросы, вроде: «А ты кого больше любишь, папу или маму?» или «А ты читать научилась? Буквы знаешь?»

Буквы-клюквы… Варя ненавидела такие вопросы, всегда смотрела на вопрошавшего исподлобья и ни слова не отвечала.

– Откуда в нашей комнате башня? Как она тут очутилась? – спросила Варя.

– Не очутилась. Она всегда тут. Просто её никто не видит и не осязает. Ну, на ощупь не чувствует. Такая уж это башня.

– А почему же сейчас я её вижу и… ос… Это, чувствую на ощупь?

– Потому что ты с нами, потому что ты направляешься в страну Тут, – сказала Маруся.

Все трое и Аллан-Мелик в кармане в одно мгновение легко преодолели ступени.

Варя оглянулась. Батюшки мои! Они уже высоко-высоко поднялись по треугольной лестнице.

«Ой, наверно, там, куда мы идём, опасно?» – подумала Варя.

– Всё опасно для бояки, ничего не опасно для отважного, – услышал её мысли Асей.

– Подождите, – вдруг позвал Аллан-Мелик из кармана. – Без пяти. Ага. Ничего объяснять не надо. Я понял, куда и зачем мы идём.

Голос его звучал сейчас не хвастливо, а совсем по-другому. Чётко, серьёзно и солидно.

– Быстро, Алланчик, сосредоточься, пока у тебя есть твои волшебные пять минут, – попросила его Маруся, на этот раз нисколько не ворча и не подшучивая над ним.

– Всё очень странно, – сказал Аллан-Мелик. – Я пытаюсь разглядеть, куда Злин спрятал заклинание, которое расколдует Реку. И вижу только какую-то непроглядную тьму. Надо искать какую-то темноту. Где? Какую? Не вижу! Темнота – и всё, – добавил он с отчаянием.

– Ну и дальше, дальше что? – торопила его Маруся.

– Ах, да не знаю что, – отозвался Аллан-Мелик из кармана прежним капризным голоском.

Должно быть, его волшебные пять минут кончились.

Все поднялись ещё на пару ступенек, и вдруг путь им преградил… огромный раскрытый железный зонтик.

– Пароль! – сказал то ли зонтик, то ли ещё кто-то металлическим голосом. – Для прохода с ребёнком нужно сказать пароль!

– Вечно пристают с глупостями, – заворчала Маруся. – Светит месяц, светит ясный! Слушай пароль, коли тебе так надо.

Маруся минуточку что-то повспоминала. Потом произнесла:

– Солнце и луна,

Ветер и волна,

Вода и огонь,

Детская ладонь

К замку прикоснётся.

Замок отомкнётся.

Зонтик с грохотом закрылся, и они все миновали преграду: Маруся, Варя, Асей и Аллан-Мелик у него в кармане.

Глава третья. Сказочная страна Тут, куда попадаешь, не выходя из дома

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили двенадцать раз.

Как зазвонил телефон и что ответил Зелёный Клим Вариным голосом, они уже не слыхали.

– Оглядись, Варварушка, и ничего не бойся, – сказал Асей. А Маруся молча погладила её руку голубой лапкой.

Перед ними вилась узенькая стёжка через огромный, бескрайний некошеный луг. Сухо шелестели высокие травы, повесили головки пёстрые цветы. Варя не знала, как они называются, потому что у них на Глебовой горе таких цветов не было. Это были не ромашки, не лютики, не колокольчики, а неизвестно кто такие. Они тихонько покачивались на высоких стеблях и печально звенели: то ли что-то негромко напевали, то ли жаловались. От этого стояла необычная, мелодичная и грустная тишина. Небо было высокое, какое-то шёлковое и без единого облачка. От солнца расходились радужные лучи – красные, оранжевые, золотистые, зелёные, фиолетовые. В воздухе было как-то необычно сухо. Однако Варя отметила про себя, что ей это пока что не мешает дышать.

– Видишь, как травы и цветы хотят пить, – сказала Маруся, обращаясь к Асею. – Эх, светит месяц, светит ясный!.. Что мы будем делать, Асей?

– Надо пойти посмотреть, в каком состоянии Река. Может ли она говорить. Порасспрашивать, кто какие знает подробности.

Вдруг на солнце точно набежала тень. В воздухе мелькнула большая тёмная птица, покружилась над их головами, исчезла.

– Ну вот! Видали? – сказал Асей раздражённо. – Уже шпионит.

– Сейчас доложит своему хозяину, что мы здесь, – проворчала Маруся.

Варя с испугом на неё поглядела:

– Кто это?

– Это Крыса-Ворона, – объяснила Маруся. – Самая первая подружка и подхалимка Барнабаса Злина.

– Как это можно быть крысой и вороной сразу? – не поняла Варя.

– А вот так. По-разному – для разных надобностей. И все – подлые, – объяснила Маруся.

– Давайте радоваться, что хоть сам первым делом не явился к нам навстречу, – сказал Асей.

«Кто это “сам”?» – подумала Варя.

– Злин, – ответил на её невысказанный вопрос Асей.

Они пошли вперёд по стёжке среди печально позванивающих, изнывающих от жажды трав.

– Маруся, а разве здесь не бывает дождя? – спросила Варя.

– Бывает, почему не бывает? – сказала Маруся. – Но если Река не течёт и воды её высыхают, облакам неоткуда напиться. Откуда же они возьмут воду? Видишь, даже и облаков-то на небе никаких нет.

И тут вдруг им показалось, что на горизонте как раз и возникло облако, которое очень быстро приближалось. Но было оно странным. Оно не плыло по небу, как полагается всякому приличному облаку, а точно соединяло небо и землю, как это случается, когда идёт сильный дождь. Облако надвигалось на них и надвигалось. При этом оно издавало какой-то противный писк.

Вот облако почти приблизилось, как бы повисло в воздухе перед ними серой грязной тряпкой, а справа от стёжки из травы донёсся скрипучий голос:

– Ну что? Как вы теперь попадёте к Реке? Они ведь куса‑а‑чие! Ха! Больно кусают! И не глупых медведей, и не дурацких волшебников в кармане, а детушек, живых человеческих детушек, до крови, до крови!

Крыса! Это скрипела Крыса-Ворона. И тут всё стало ясно. Это не было облако, полное спасительного дождя. Это была туча огромных, пищащих, отвратительно поющих комаров!

Комариная туча приблизилась на расстояние шага, остановилась, повисла в воздухе. А мерзкий крысиный голос продолжал скрипеть:

– К Реке? Как же вы пройдёте к Реке? Комарики не пустят, не пустят! Да и Река ваша теперь – лужа, лужа! Ха!

И тут же из травы взвилась огромная ворона и полетела прочь.

– Рано радоваться! Рано радоваться! – каркала она во всё горло.

– Стойте, – скомандовал Асей. – Маруся, Варя, не двигаться! Я сейчас!

И он мгновенно исчез.

– Маруся, какие страшные комары, – прошептала Варя в ужасе. – Я таких огромных никогда не видала.

– Стой спокойно, девочка, – ласково сказала Маруся. – Не делай ни шагу.

– Откуда они взялись, Маруся?

Маруся печально вздохнула.

– Раз Злин мучает Реку, значит, она стала превращаться в болото. Вот он их там и разводит, проклятый Барнабас. Болото – это ведь иногда просто мёртвая река…

Над их головами сверкнула точечка. Это возвращался Асей. А за ним неслись ласточки. Огромная стая белогрудых изящных птиц с воинственным цвирканьем кинулась на комариное облако.

Что тут началось! Ласточки бросались на комаров, хватали их острыми клювиками, комары пищали, ныли и зудели и просили пощады. Они пытались удирать от ласточек, подлетали вверх, опускались вниз, мелькали и мельтешили перед глазами, всё комариное облако точно плясало в воздухе. И было противно смотреть на этот уродливый танец…

Но вот облако стало редеть, в нём, как в старой серой тряпке, появились дыры, потом оно стало совсем прозрачным и наконец в жарком воздухе не осталось ни одного комара.

– Фу! – облегчённо перевела дух Маруся.

– Нечего было за ними летать, я бы сам что-нибудь придумал, – пробурчал Аллан-Мелик из кармана.

– Молчи уж, карманный! – проворчала Маруся. – Опять хвастаешь!

– Браво, птицы! – воскликнул Асей и помахал ласточкам рукой. – Спасибо!

– Не́ на чем, не́ на чем, – зацвиркали ласточки. – Ценим дружбу, ценим дружбу и верность ценим!

Ласточки покружились над лугом и улетели.

– Ну вот, справились, – сказал Асей. – Теперь вперёд. Тут недалеко – берег.

– Был берег, – печально откликнулась Маруся. – Эх, светит месяц, светит ясный…

Вскоре луг кончился, и они действительно вышли к Реке.

К Реке! Боже мой, сплошные слёзы!

Река лежала как старая заношенная ленточка из косы, давно потерянная и забытая. Воды в ней было совсем мало, и вода эта была неподвижна, темна и не отражала разноцветных радужных лучей здешнего солнца. Прибрежные травы повяли и не шелестели, и было что-то очень печальное в этой тишине. Тишину нарушал только время от времени доносившийся от Реки то ли вздох, то ли стон. По берегу не бегали кулички, над Рекой не летали весёлые стрекозы. Никого не было видно, сплошная неподвижность и погибель.

– Бедная, бедная, – прошептала Маруся. – О злой, гадкий Барнабас! За то, что он такой злобный, такой ничтожный, он хочет отомстить всему свету и не оставить радости никому. Ведь Река так любила всех! Для всех у неё находилась капелька радости, для каждого у неё было хорошее слово и весёлый подарок.

Варя стояла ошеломлённая. Ей было так жалко Реку, что захотелось заплакать. Маруся поняла, что она чувствует, и сжала её руку своей мягкой лапой.

– Что же… делать? Что же… делать? – повторяла Варя, уже начиная всхлипывать.

– Варварушка, погоди плакать, погоди, – сказал Асей. – Мы ведь с тобой для этого здесь, чтобы спасти её, чтобы вернуть ей жизнь.

– Мы многое можем, я с вами, не забывай, – важно произнёс Аллан-Мелик, а у Маруси даже не было сил, чтобы одёрнуть его.

– Посидим, подумаем, – сказал Асей.

И они все присели на печальном речном берегу.

– Давайте рассуждать, – продолжал он. – Ты говоришь, Аллан-Мелик, что видишь темноту. Значит, Злин спрятал волшебное заклинание в каком-то тёмном месте.

– А то, что один спрятал, другой может найти. Верно? Нельзя найти только то, чего нет. А что есть, то непременно рано или поздно отыщется.

– Должно отыскаться! Должно! Не дадим же мы ему погубить Реку! – горячо отозвалась Маруся.

– Варварушка, что с тобой? – спросил вдруг Асей.

Варя действительно что-то очень побледнела. Она попыталась вдохнуть воздух, но он не вдыхался. Ой, сейчас начнётся приступ астмы. А она даже ни таблеточки не взяла с собой.

– Посмотри! – закричал вдруг Аллан-Мелик, высовываясь из кармана. – Видишь?

Аллан-Мелик протянул к Варе свои маленькие ладошки, а на них оказались два маленьких пёстрых петушка. Они дважды прокукарекали, а потом затеяли смешную драку, налетали друг на друга, петушились и важничали.

Варя рассмеялась, воздух вдохнулся, бледность прошла.

Немного подравшись, петушки вдруг исчезли.

– Всё, – сказал Аллан-Мелик серьёзно. – Пять минут кончились. А что, – добавил он уже другим, хвастливым голосом, – годятся на что-то ведь и такие искусные волшебники, как я?

– Цены бы тебе не было, если бы ты не был таким задавалой, – сказала Маруся.

Но Аллан-Мелик её не услышал. Потому что Асей исчез вместе с ним.

– Ну вот, – сказала Маруся. – Как всегда. И главное, с этим ничего не поделаешь. Свеча. Он должен проверить, как она там.

– А почему именно Асей должен? – спросила Варя.

– Жители страны просят самого уважаемого, самого надёжного и мудрого хранить огонь свечи. Они выбрали Асея. Вот почему Асей мгновенно исчезает, если он чувствует, что подул ветерок, или надо поправить фитиль, или ещё там что. Он отвечает за свечу. Это очень серьёзно. Понимаешь?

– Да, – ответила Варя. – Но как же Река? Что нам-то теперь делать?

– А вот мы с тобой сейчас и поразмыслим, – отозвалась Маруся.

Глава четвёртая. Кленовая Королева

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили час. Там, где-то далеко, дома. А здесь были умирающая Река, и глубоко задумавшаяся Маруся, и растерянная Варя.

У Вари в мыслях точно прыгал и никак не мог успокоиться звонкий резиновый мячик. И при этом ей точно кто-то что-то нашёптывал, да ещё и одновременно в оба уха. В правое ухо ей говорилось, что всё это вздор и сплошное безрассудство и что так не бывает и всё просто сплошная фантазия. Варя догадывалась, кто это шепчет. Это шептала мамина рассудительность. Как-никак Варя мамина дочка, в ней целая половинка – мамина. Но в левое ухо влетали слова: «Как необычно! Как интересно! Чего там рассуждать “бывает – не бывает”. Надо действовать!»

А это говорило папино всегдашнее весёлое любопытство. Потому что как-никак Варя ведь ещё и папина дочка. И другая половинка в ней – папина.

– Значит, так. Я думаю, что надо что-то самим предпринимать, – сказала Маруся в лад папиным словам. – Не можем же мы тут сидеть вечно и смотреть, как погибает Река. Давай соображать. Раз Аллан-Мелик увидел темноту, значит, давай думать, где бывает темно.

– А где? Если не ночью? – спросила Варя.

– Ну, например, в лесу. В густом лесу, где деревья отбрасывают тёмные тени…

Она не договорила, потому что в этот момент у них над головами пропорхнула маленькая птичка.

– Читайте! – прощебетала она и улетела.

– Что читать? – удивилась Маруся. И сейчас же заметила, как откуда-то сверху, кружась в воздухе, к ним опускается листок. Он был похож на кленовый, только гораздо больше, чем бывают листья даже у самого большого клёна.

Варя подхватила его и показала Марусе. Что же тут можно было прочесть? Изображённое на листе выглядело так: две стрелочки показывали разные направления. Под ними был нарисован кленовый лист и корона. Под этим изображением был вопросительный и восклицательный знаки, а дальше буква «X» или крест, и перед ним и после него – восклицательный знак.

Варя тихонько сказала:

– Ой!

И в самом деле, как же не «ой», если написано не буквами, а какими-то непонятными знаками?

– Кто-то над нами подшутил, что ли? – задумчиво спросила она.

– Им сейчас в стране Тут не до шуток, – ответила Маруся. – Это какие-то новые письмена. Они изобрели их, пока меня не было. Светит месяц, светит ясный… Ну-ка, давай сосредоточимся! Стрелки… Что могут обозначать стрелки?

– Например, куда надо ехать. Или идти, – сказала Варя. – Но почему они тогда показывают в разные стороны?

– Да, почему в разные стороны? – как эхо откликнулась Маруся. – И что обозначают лист и корона?

– Короны носили короли и королевы, когда они были, – заметила Варя. – Золотые. С драгоценными камнями.

– А при чём тогда лист? – озадачила её вопросом Маруся.

К чему кленовый лист, было совсем непонятно. Никакого толку от этого странного птичьего письма не получалось.

Но тут опять над ними пропорхнула маленькая птица, то ли та самая, то ли другая, и пискнула:

– Читайте стихи.

– Какие стихи?

Варя быстро стала вспоминать, какие она знает стихи, и принялась читать первый всплывший в памяти стишок, который она когда-то выучила наизусть. Надо сказать, стишок вовсе не подходил к случаю:

– У ежа зимою спячка,

Это значит – ёжик спит.

На дворе живёт собачка,

Дом хозяйский сторожит.

Ходит кот по краю крыши,

Окунь – в проруби речной.

Из трубы всё выше, выше

Улетает дым печной.

Но от такого стихотворения суть написанного на листе нисколечко не прояснилась.

– Да нет, – сказала Маруся. – При чём тут собачка? Смысл в чём-то другом.

– Вот только бы знать – в чём, – сказала Варя.

– Ах, если б Асей был с нами или, на худой конец, Аллан-Мелик, – заметила Маруся.

Она глубоко задумалась.

– Кажется, ясно, – проговорила она наконец. – Конечно! Как же я сразу не сообразила. Тут написано стихами. Вот посмотри.

Маруся стала показывать значки на листе и читать. Действительно, получалось как бы стихотворение:

– Сначала направо.

Потом – налево.

Вас ждёт Кленовая Королева.

Задайте вопрос.

Получите ответ.

Всё, что узнаете,

Строгий секрет.

Вроде бы то, что сказала Маруся, действительно совпадало со знаками на листе.

– Ну, тогда скорей пошли, это очень интересно! – заторопила Варю папина половинка. Мамина рассудительная половинка на этот раз даже и не попыталась вступить в спор.

– Странно, – сказала Маруся. – Насколько я помню, к Кленовой Королеве надо бы идти отсюда, наоборот, сначала налево, потом направо. Видимо, она перенесла свой дворец в другое место. Чтобы не знал Злин. А! – вдруг воскликнула Маруся. – Я понимаю! Пока меня здесь не было, они договорились в Тут писать нарисованными стихами. Злин ведь не понимает ни рисунков, ни стихов. Пойдём, Варя!

И они пошли, как было указано в письме, – направо. И вскоре деревья с высоченными стволами, прямыми и толстыми, стали выходить им навстречу: одно, ещё одно, потом сразу несколько. Варя и Маруся вошли в лес.

Они увидели тропинку, ведущую вправо, и пошли по ней. В лесу было тенисто, сумрачно, тихо. Только листья, похожие на листья клёнов, сухо и печально шелестели, да ещё под ногами потрескивал сухой мох. Через некоторое время тропинка раздвоилась. Они повернули налево, как им показывала стрелка на листе, и шли довольно долго. Тропинка вела их, вела, как бы заманивала. Стволы деревьев росли чаще и были выше, чем на опушке. Кроны почти что образовывали крышу.

Потом Варя и Маруся попали в заросли папоротника и уткнулись в густую, непроходимую изгородь из какого-то кустарника с жёлтыми шипами. Тропинка возле кустов кончалась, и непонятно было, куда дальше идти. Но в изгороди оказалась калитка. На калитке висел золотой молоток.

– Стучи, – сказала Маруся.

Варя взялась за молоток и постучала. Калитка отворилась. Перед ними возник привратник. Казалось, он был вырезан из дерева. На нём были зелёные до колен штанишки, зелёные чулки и зелёный же камзольчик. Он довольно изящно поклонился и сказал тихим, шелестящим голосом:

– Их величество Кленовая Королева ждёт вас. Входите.

За высоким забором из колючего, шипастого кустарника на лужайке стоял королевский дворец. Странного, надо сказать, вида. Он был построен так, как будто он – дерево. Широкая лестница вела к парадному входу в «стволе» этого «дерева». По «стволу» располагались большие светлые окна в два этажа. А дальше бесчисленные галереи и переходы как бы образовывали ветки, на которых располагались разные дворцовые помещения в виде огромных листьев. В каждом листе тоже было по большому окну.

Зелёный слуга поднялся по ступеням и распахнул двери. Маруся и Варя прошли в широкие сени, затем он отворил ещё одни двери, и Маруся с Варей оказались в тронном зале. У дальней стены стоял королевский трон. Трон сверкал, отливал золотыми бликами, и сделан он был в виде огромного пня! Пол в зале был устлан мягким мхом, стены завешаны коврами, сплетёнными из диковинных растений. Откуда-то сверху лился приятный зеленоватый свет. На троне восседала Кленовая Королева.

– Мы их ждали, не правда ли, душенька? – обратилась Кленовая Королева к самой себе.

– Нам передали письмо Вашего величества, и вот мы здесь, – сказала Маруся с поклоном.

– Хорошо, что вы пришли, мои маленькие, хорошо, – отозвалась Кленовая Королева. – У нас такое несчастье.

Она всхлипнула, достала из кармана своей длинной зелёной мантии кружевной платочек и вытерла набежавшие слёзы.

– Так жалко Реку. Она так много для нас сделала. Поверите ли, однажды Злин пошёл войной на наше королевство. Вообразите, он решил его сжечь! И что же сделала Река? Рискуя обмелеть, послала нам на подмогу несметные свои волны, и нам удалось победить. А теперь что? Как печально, душенька, правда, как печально? – опять сказала самой себе Кленовая Королева. – Молодец, что ты привела девочку, – обратилась она на этот раз к Марусе. – Но ведь это ещё не всё. Нам неизвестно, куда он спрятал нужные слова… Нам хотелось увидеть тебя, маленькая, – сказала она Варе. – Но что нам делать, мы не знаем, ах, не знаем!

Варя обратила внимание на то, что Королева говорила о себе во множественном числе.

– Ваше величество, – сказала Маруся. – Известно, что он спрятал волшебные слова в очень тёмном месте.

– Да? Где ж оно может быть? – спросила Кленовая Королева. – В лесу? – задумчиво промолвила она. – А вдруг в лесу? Деревья отбрасывают густые, тёмные тени, темнота живёт в глубоких оврагах, темно бывает в лесных лощинах… Что ж, попробуй, душенька, попробуешь, а?

Кленовая Королева позвонила в колокольчик, вошёл зелёный слуга.

– Мы приказываем всем, у кого ещё остались силы преодолевать жажду, зверям, птицам, насекомым, кто ещё может ходить, летать и ползать, осмотреть все места в нашем королевстве, где живёт темнота. Надо найти волшебные слова, которые спрятал Барнабас Злин.

Слуга молча поклонился и вышел.

– Может, есть ещё надежда, маленькие мои, а? – сказала Королева. – Сейчас, сейчас они явятся. А вдруг? Вдруг?

Слуга действительно очень скоро вернулся.

– Говори нам – что? – воскликнула Королева. – Мы в таком волнении. Ну же, нашли?

Слуга молча покачал головой.

– Ах, какое отчаяние!

Кленовая Королева опять достала свой платочек.

– Не нашли! Что ж, мои маленькие, остаётся вам искать. Ищите, где темно. Но где? Где? Вам придётся самим, самим. Я даже не могу послать с вами никого из моих слуг. В стране Тут каждый должен оставаться на своём месте, в своих пределах. Ах, ах, что же придумать, душенька, а? Что ж придумать? Где же ещё темно? Где темно? Ах вот что. Я советую вам пойти к Яшмовой горе. Да, да. Повидайтесь с Яшмовым Рыцарем. Уж в горе́-то полно тёмных закоулков, и пещер, и гротов, и переходов, и туннелей. Может, Злин спрятал волшебные слова именно там? Ах, как знать, как знать… Я дам вам письмо к Яшмовому Рыцарю. Он может не принять вас без письма. Ах, сейчас такие времена настали…

Кленовая Королева взяла листок и что-то на нём написала каким-то особенным карандашом, или это была палочка?

На листе расположились такие же, как в первом письме, знаки. Там было нарисовано сердечко, дальше под ним изображались корона, такая же, как в первом письме; треугольник, по-видимому обозначавший гору, и цветочек с пятью лепестками. Дальше была просто черта, и от неё – стрелка вниз. А под этой как бы строкой – солнышко с расходящимися лучами.

Варя и Маруся уставились на листок, опять ничего не понимая.

– Мы вот что пишем Яшмовому Рыцарю, – сказала Кленовая Королева.

«Сердечный друг,

Отведи моих посланцев

на горный луг».

Корона – это значит мы, королева: треугольник обозначает гору, а цветок – луг. А остальное значит:

«Направь их

под землю, в пещеры.

И не теряй веры».

Последняя строка обозначена солнышком, понимаете, маленькие мои?

– Да-а, – протянула Маруся.

– Что ж, идите. Будьте очень осторожны. Крыса-Ворона наверняка за вами пристально следит. Держите в секрете, куда вы направляетесь. Да, вот ещё что. Будьте очень деликатны с Яшмовым Рыцарем.

– Он сердитый? – осмелилась спросить Варя.

– Ах, нет, нет. Только очень вспыльчивый. Особенно если ему покажется, что ему говорят неправду. Он не выносит лгунов.

– Мы не станем говорить неправду, – заверила её Маруся.

– Счастливо вам, маленькие мои. Мы будем надеяться. Вас проводят до конца Кленового Королевства. И никому, никому не говорите, куда вы идёте.

Глава пятая. Кто испугается, тот сам у себя потеряется

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили два. Зелёный Клим ждал звонка. Но телефон молчал. Видно, мама была очень занята с профессором Мендосой.

А Варя и Маруся тем временем шли по кленовому лесу. В лесу было сумрачно и неприятно.

– Маруся, мне немного страшно, – сказала Варя.

– Постарайся не бояться, – сказала Маруся. – Когда человек боится, он теряет себя. Тогда всё злое получает над ним власть.

Что-то в этом роде объяснял Варе и папа. Но она тогда была маленькая и не поняла и не запомнила.

На тропинку выскочил зайчишка. Просто удивительно: это был игрушечный заводной заяц! Он поглядел на идущих своими симпатичными раскосыми глазами, легонько кивнул и поскакал вперёд. Наверно, указывал им путь. Они двинулись следом по тропинке. Заводной заяц вскоре исчез из виду. Но тропинка осталась. И они продолжали идти. Несколько раз над тропинкой пролетали птицы. Но молча. Мелькнёт – и исчезает. То ли это были провожатые, а может быть, и нет, кто знает?

Вдруг послышалась песенка. Она звучала впереди, всё время – на шаг, на два перед ними.

Кто это пел? В полумраке леса трудно было разглядеть. А песенка всё пелась и пелась, где-то тут, близко. И была она какая-то чудна́я, какая-то вроде бы даже бессмысленная:

– Давайте по шажочку

Шагайте через кочку,

Переступайте корни,

Проворнее, проворней!

Тра-ля-ля-ля,

Кружись-кружись,

С зелёным ветром

Подружись!

А если кто летает,

Тот в небесах растает,

Исчезнет понемножку,

Не вправду – понарошку.

Тра-ля-ля-ля,

Кружись-кружись,

С зелёным ветром

Подружись!

Да кто же это в самом деле распевает? Маруся всё вглядывалась и вглядывалась в лесную полутьму. И Варя пыталась разглядеть. Ни той ни другой ничего не удавалось заметить. Но вот в одном месте получилось в ветвях деревьев небольшое окошечко, этим воспользовался голубой луч, скользнул в лес, и они увидели целый рой крошечных с прозрачными зелёными крылышками мушек-златоглазок. Они мелькали в воздухе, их тоненькие и нежные зелёные крылышки просвечивали, выпученные золотые глазки блестели. Это несомненно они кружились над дорожкой и пели, указывая путь.

– Маруся, как ты думаешь, мы сумеем отыскать волшебные слова? – спросила Варя.

– Обязательно, – сказала Маруся, хотя где, когда и как, она не имела ни малейшего понятия.

Златоглазки всё пели и пели своё «Тра-ля-ля-ля», разноцветные лучи время от времени ныряли в прогалы между ветвями. Маруся с Варей всё шли и шли, и Варя понемножку переставала тревожиться.

Но вдруг Маруся остановилась. Что-то случилось. Она не сразу поняла что. Потом сообразила: песенка златоглазок смолкла. В наступившей тишине было что-то недоброе. Трава зашевелилась. Послышалось шипение в траве:

– Куда вы идёте, ах, куда вы идёте! Скажите, скажите!

Какой шелестящий, вкрадчивый, противный голос! Так хотелось, чтоб этот голос поскорей замолчал, и перестал бы шелестеть, и перестал бы выпытывать.

– Маруся, кто это? – шёпотом спросила Варя.

– Молчи и ничего не говори, – так же шёпотом ответила Маруся. – Помни, что сказала Кленовая Королева.

Где-то над их головами хрипло и неприятно закаркала ворона. Уж не была ли эта сама зловещая Крыса-Ворона? Наверно. Потому что как только смолк вороний грай, так неподалёку от них снова зашевелилась трава от противной крысиной побежки. И тут же Маруся вскрикнула. Правую лапу что-то защемило. Она дёргала лапу, но то, что её держало, продолжало держать. Сверху опять донёсся гадкий вороний голос. Похоже, Ворона смеялась. Но какой отвратительный это был смех! Варя испугалась. Ей стало по-настоящему страшно. Как только она впустила в себя страх, что-то задрожало у неё внутри. От страху ей захотелось оказаться дома, хотя бы даже одной, и она на мгновение забыла про Марусю.

Что-то тёмное, вроде какого-то тёмного облака, накрыло её, обдало холодом, завертело, понесло. И когда это тёмное и холодное что-то рассеялось, она оказалась совсем в другой части леса, вовсе не на тропинке, вовсе не с Марусей, а одним-одна. От этого ей стало ещё страшней.

– Маруся! – кричала и звала Варя. – Маруся! Где ты?

Нет, никто, решительно никто не откликался. Варя попробовала пойти наугад. Какое там! Вокруг росли непроходимые колючие кусты, которые цеплялись за юбку, хватали за руки, царапали.

«Ну вот, – говорила ей мамина половинка. – Допрыгалась. Что теперь? Разве можно, не подумав, не сообразив, не взвесив, пускаться в какие-то путешествия неизвестно куда? Так поступают только несерьёзные люди».

А папина половинка хранила полное молчание. Ей нечего было сказать. Варе оставалось только одно – погибать! Ей было так жутко, что она даже не могла плакать. Звать Марусю она перестала, почувствовала – бесполезно. Варя присела прямо на траву. Свесила голову. Страх не отпускал. Он сидел в ней где-то глубоко, вцепившись в неё, и легонько её потряхивал.

Боже ты мой, что же бедной Варе делать? Мама далеко-далеко. Папа ещё дальше. А где сама Варя? Сама Варя-то где, объясните, пожалуйста, кто-нибудь?

И вдруг несколько тоненьких голосков пропищало над самой её головой:

– Здесь! Здесь! Здесь!

Варя подняла голову. Никого.

– Здесь! Здесь! Здесь!

Варя наконец увидела и так обрадовалась, так обрадовалась! Это были маленькие зеленокрылые златоглазки. Они закружились над ней и запели опять ту прямо какую-то бредовую песенку:

– Кто в облако ныряет,

Тот сам себя теряет,

И надо в тёмной роще

Самой себя найти.

За деревом, у кочки,

Где жёлтые цветочки,

Где тонконогий хвощик,

У ветра на пути.

– Златоглазки, милые, я ничего не понимаю! О чём вы? – взмолилась Варя.

Но златоглазки не умели говорить, они умели только кружиться и петь. Поэтому они снова пропели ту же самую песенку. Со второго раза Варя кое о чём начала догадываться. Она вспомнила, как Маруся (где она теперь, милая, плюшевая Маруся?) говорила ей – «от страха человек сам себя теряет». А ведь златоглазки поют о том же. А тёмное облако, которое её окутало и принесло сюда – это ведь и был страх! Так! Значит, она, Варя, сама себя потеряла от страха. Но как же себя найти? И что это всё значит? – размышляла Варя. А впрочем… Как – это неизвестно, а где – это златоглазки ей сказали. За деревом, за кочкой… Так, так. У Вари появилась надежда.

– Златоглазки, – сказала она. – Вы хоть поможете мне отсюда выбраться? Меня не выпускают эти колючие кусты.

Златоглазки покружились и полетели. И там, где они пролетали, кустарник действительно оказался не так густ, и Варя смогла пройти. Заросли совсем кончились, она опять попала в кленовый лес.

Златоглазки тут же улетели. Варя снова была одна.

«И надо в тёмной роще самой себя найти», – звучали у неё в голове слова песенки.

«Как это “себя найти”?» – думала она.

Варя побрела наугад. Деревья, деревья, деревья… Она брела от дерева к дереву, а деревья всё не кончались, за одним было другое, за другим – ещё одно. Что же значила эта песенка, что же она всё-таки значила?

И вдруг Варя остановилась. Она увидела дерево. Нет, это было не просто дерево. Это было ДЕРЕВО. Высотой с телебашню. Ствол у него был такой, что Варя не сразу бы смогла объехать его на своём велосипеде, если бы, конечно, он вдруг оказался под рукой. Возле дерева высилась поросшая травой кочка – не кочка, а прямо-таки высоченный холм. А чуть поодаль росли цветы. Стебли их были чуть выше Вариного роста, жёлтые колокольчики на них – побольше Вариной ладони. Рядом с цветами, почти такого же роста – зелёный пушистый хвощ. Он покачивался на ветру и звенел. Но самое удивительное… Нет, даже не так. Поразительное! Невероятное! Невообразимое! Под этим диковинным деревом стояла она сама – Варя. Да, да! И свитерок на ней был такой же – синенький, и клетчатая юбка с карманами, и разношенные кроссовочки…

Что это такое? Она отражается в чём-то? Но в чём? Зеркала под деревом, как и следовало ожидать, не обнаружилось. Тогда что же это такое?

«Это я? – подумала Варя. – Я тут стою? Что это значит? Значит, я нашла самоё себя? Ну и ну!»

А тут ещё зашевелилась папина половинка и сказала:

«Интер-е-есно! Не дрейфь! Любопытно ужас!»

Варя сделала шаг по направлению к той, второй, неизвестно откуда взявшейся Варе. Потом ещё шаг. Она протянула было руку, чтобы до неё дотронуться. Но та, другая Варя, растаяла в воздухе в то же мгновение. Исчезла, как не была. И ни крошечки не было никакого страха. Варя оглянулась. Что-то голубое мелькнуло между стволами. Что это было? Да не что, а кто! Мягкими, плюшевыми шагами к ней приближалась Маруся. Подошла. Погладила Варю голубой лапкой.

– Молодец! – сказала Маруся. – Сперва потерялась от страха, но всё-таки набралась мужества и сама себя отыскала. Ничего не скажешь – молодец!

– Маруся! – воскликнула Варя. – Маруся, почему тебя со мной не было? Как ты теперь-то тут оказалась? И что вообще случилось?

– Погоди, – сказала Маруся. – Не все вопросы сразу. Сейчас всё тебе скажу. Я не могла быть с тобой. Кто себя потерял, тот сам себя и найти должен. Оказалась я тут очень просто – меня привели златоглазки. Весёлые они ребята! – заметила она. – А случилось вот что: тебя напугала Крыса-Ворона. Светит месяц, светит ясный… Эта дура по дороге расставила капканы. На меня – капканы! Что я, обыкновенный лесной медведь, что ли?

– Но ты ведь закричала! – сказала Варя.

– Ну и что? Вскрикнула от неожиданности. Всякий вскрикнет. Капкан-то защёлкнулся. На секундочку. Подумаешь! Точно я не сумею открыть капкан!

– А что же случилось со мной?

– А ты испугалась. Вот и потеряла себя от страха. Этого Крыса-Ворона и добивалась. Но ты всё-таки молодец, – опять похвалила Варю Маруся.

Глава шестая. Требуется мужество

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили три раза. Звонила мама и спрашивала Варю, пообедала ли она, и «Варя» сказала, что пообедала, и ещё мама хотела знать, вымыла ли она посуду, и «Варя» сказала, что вымыла, и ещё мама интересовалась, что Варя делает, и «Варя» сказала, что читает книжку про Питера Пэна и девочку Вэнди.

А настоящая Варя и голубая медведица пробирались по кленовому лесу к опушке, и предстояло им найти дорогу к Яшмовой горе…

– Да, нам с тобой требуется мужество, – сказала Маруся. – Асея что-то долго нет. А нам необходимо выйти за пределы владений Кленовой Королевы, а там уж – ни провожатых, ни помощников.

Варя вздохнула. Теперь-то уж она старалась изо всех сил, чтобы ненароком не испугаться. Она-то уж знала, что страх – это опасно.

– Надо нам с тобой сообразить, каким путём лучше идти, – продолжала Маруся. – Стоит подумать.

– Не стоит, – ответил ей чей-то голос с дерева.

– То есть как – не стоит?

Маруся и Варя задрали головы и посмотрели вверх.

Кто это с ними разговаривает?

По стволу спускалась белка.

– Не надо ничего соображать, – повторила она. – Её величество Кленовая Королева приказала проводить вас до границы. Идите за мной.

– Ты пойдёшь по дороге? – спросила Маруся.

– Ну уж увольте! – ответила белка. – Я не собака.

Белка перепрыгнула на соседнее дерево, потом – на соседнее. И опять, и опять – с ветки на ветку, с ветки на ветку. Им пришлось идти и всё время задирать голову, чтобы не потерять её из виду.

– Благодарю покорно, – ворчала про себя Маруся. – По-моему, она спутала меня с журавлём. Для такого провожатого нужна журавлиная шея, скажу я вам.

Скоро деревья начали редеть, клёны стали пониже. Обозначилась опушка. Белка сделала ещё один прыжок.

– Всё, – сказала она. – Дальше я идти не могу. Прощайте. Её величество Кленовая Королева желает вам доброго пути.

И не успели они поблагодарить белку, как та исчезла. Путники огляделись. Вдалеке перед ними виднелась высокая гора. Прямо от опушки начиналась довольно широкая дорога.

– Пошли, Варенька, – как обычно, очень мягко и душевно сказала Маруся. – Во-он виднеется гора. Думаю, нам как раз туда и надо.

И они тронулись в путь. По краям дороги лежали огромные гладкие камни-валуны. Некоторые из них поросли мхом. И были они похожи на древних стариков, уставших жить и печальных.

На небе по-прежнему сияло радужное солнце. В воздухе по-прежнему было очень сухо.

Стояла полная тишина. Не пролетали птицы, не порхали бабочки, даже хоть какой-нибудь мошкары и то не было видно.

Наконец замшелые валуны по бокам дороги перестали попадаться, дорога пошла круто вверх, потом она двинулась вдоль молчаливых отвесных скал. Потом и скалы кончились.

Варя и Маруся вышли к горному ущелью и тут остановились. Какая величественная перед ними открылась картина, но какая безрадостная! Чувствовалось, и как ещё чувствовалось, что с Рекой случилась беда. Склоны ущелья сплошь поросли кустарником. И кустарник этот был весь в цвету. Крупные красные цветы-колокола покрывали ветки. Но листья-то их совсем завяли. И цветы завяли и свешивались с веток, как тряпочки. И было видно, что некогда со склонов неслись водопады, наверное, шумели, веселились, брызгались и разноцветные лучи солнышка отражались в каждой капельке. Сейчас они стекали жалкими ручейками, вяло, молча, молча, в полной тишине. Было совершенно ясно, как вся эта местность тосковала по хорошему, живому дождю.

– Варя, листок с письмом у тебя? – спросила Маруся.

– Должен быть! – сказала Варя и сунула руку в карман своей клетчатой юбочки. Там лежали платочек с немного полинявшими от частой стирки котятами и каким-то образом попавшая туда копейка. Кленового листка с письмом не было.

– Маруся, – прошептала Варя. – Я его потеряла. Его нет в кармане. Что ж теперь будет?

– Светит месяц, светит ясный… В самом деле, что ж это будет? Ладно, ничего. Поворачивай и пошли назад – поищем.

– А если его у меня выкрали каким-нибудь хитрым образом, что тогда? – чуть не плакала Варя.

– Не плачь раньше времени, может, найдём. Может, ты просто выронила его, – постаралась успокоить её Маруся.

Они вышли из ущелья и вернулись назад к молчаливым скалам.

Листка с письмом нигде не было. Со скалы скатился камень и упал к ним под ноги. Потом свалилось ещё несколько небольших камней. Что это? Неужели начинается обвал?

– Варя, быстро! – сказала Маруся. – Вот тут есть углубление в скале. Спрячемся и переждём.

Они торопливо нырнули в небольшую пещерку и прижались к скале.

Послышался грохот и гул, и камни покатились вниз сплошным потоком. В одну минуту стало совсем темно. Вход в пещеру завалило камнями. До них глухо донёсся вороний грай.

– Маруся! Маруся, ты здесь? – прошептала Варя. – Маруся, я ничего не вижу. Как мы выберемся отсюда, Марусенька? Мы погибли, да?

Она почувствовала мягкую лапу на своей щеке. Наверно, Варя опять очень испугалась бы, и неизвестно, что бы случилось дальше, но тут неожиданно вспыхнула яркая точечка, стала быстро расти и приближаться, и вскоре в темноте послышался знакомый голос:

– Варварушка, что ты, что ты! Погибелью и не пахнет!

И уж конечно, тут же донеслись слова из кармана:

– Не забывайте, с вами великий волшебник и чудодей, а значит, бояться нечего.

Легко догадаться, кто произнёс эти слова.

– Я знала, что ты появишься, когда будет уж очень опасно, Асей, – сказала Маруся, оставляя при этом без внимания заявление Аллан-Мелика. – Кажется, мы действительно попали в очень трудное положение. Беда в том, что мы-то не можем, как ты, уменьшаться до размеров точки.

– Да, это жаль, – подтвердил невидимый в темноте Асей. – Но давайте радоваться, что мы сейчас вместе. Надо хорошенько подумать, как нам быть. Ты-то что скажешь, Аллан-Мелик?

– Ах, да подожди, – ответил Аллан-Мелик капризным тоном.

– Чего ждать? – поинтересовалась Маруся.

– Сейчас, ну ещё чуть-чуть терпения, – отозвался карманный волшебник. И уж совсем по-другому продолжал: – Ну вот. Без пяти минут. Сейчас я сосредоточусь. Ага. Вижу, что надо делать. Снаружи лежит рыжий камень. На рыжем камне лежит чёрный камень. На чёрном камне лежит громадный серый камнище. Он-то и закрыл выход из пещеры. Надо нажать на рыжий камень, стукнуть крепко по чёрному камню, тогда и серый камень откатится. И выход из пещеры откроется.

– Ничего, наверно, не получится, – вздохнула Варя. – Камни-то снаружи, а мы-то внутри.

– Полно, это-то уж совсем не забота, – успокоил её Асей.

Светлая точка сверкнула. Исчезла. Какое-то время длилась тишина. Варя и Маруся замерли. Ждали. Потом послышался стук, следом – грохот. Камни, завалившие вход в пещеру, раскатились.

В образовавшийся проём хлынул свет. Маруся и Варя кинулись к открывшемуся выходу. Там их ждал улыбающийся Асей.

– Вот и всё! – радостно приветствовал он их.

И… что это было у Асея в руках?

Он протягивал Варе вчетверо сложенный кленовый листок – потерянное письмо Кленовой Королевы.

– Откуда он у тебя, Асей? – радостно воскликнула Варя.

Асей в ответ только улыбнулся, а Аллан-Мелик ответил загадочно:

– Карманные волшебники существа весьма полезные, возьмите это себе на заметку!

Глава седьмая. Странный пир у грызунов

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили четыре раза. Звонка не было. Мама и профессор Мендоса обедали…

– Впереди – дорога, – сказала Маруся. – И кто знает, что ещё ждёт нас на пути.

– Да, – согласился с ней Асей. – Надо спешить. Бедная Река очень плоха́, совсем плоха́.

Они все вместе прошли по красивому ущелью, и Варе очень хотелось, чтобы Асей больше не исчезал.

Дорога вышла в долину. И вот теперь была полностью видна Яшмовая гора. До неё было ещё довольно далеко.

Солнце жарило. Дул вялый сухой ветер. Здесь, в долине, снова стали попадаться пёстрые, печально звенящие на ветру, совсем приунывшие цветы.

– Хорошо бы мы быстро-быстро отыскали волшебные слова, – вслух размышляла Варя. – И спасли бы Реку. Вот было бы чудо!

– А некоторые взрослые не верят в чудеса, – заметил Асей. – Подумать только!

– Попадаются такие забавные типы, которые даже в волшебников не верят, – презрительно фыркнул Аллан-Мелик, высунувшись из кармана.

Так они шли, и мирно беседовали, и не слыхали, и не догадывались о том, какой разговор шёл за кустами, слегка в стороне от дороги.

– Мало ли что ты скажешь, – говорил злой и противный голос. – Мы ворон слушаться не обязаны.

– Ты что, шутишь, – зашипел в ответ другой голос. – Родственников не узнаёшь! Ты не видишь, что перед тобой крысса?

– Ну, ошибся, значит, – сказал первый, противный, голос. – Родственники – это другое дело. Ладно. У нас как раз праздник. Наедятся и заснут. Уж мы постараемся.

– То-то, ссмотрите, сстарайтесь, – прошипел второй голос. Из-за кустов бесшумно вылетела ворона и, никем не замеченная, быстро полетела прочь.

– Нам ещё далеко идти? – спросила Варя.

Но никто ей ответить не успел. Потому что в это мгновение им что-то преградило путь. То ли верёвка, то ли проволока. Как только Варя, не углядев её, с ходу коснулась преграды, раздался резкий звон, и на дорогу стали выскакивать странные существа, похожие на мышей, но не совсем мыши, с длинными торчащими передними зубами, тупыми мордами и противными голыми хвостами. Словом, какие-то неведомые грызуны.

– Сверните с дороги и идите к нам на пир, – строго сказал противным голосом самый толстый грызун.

– Какой пир? – удивилась Маруся. – Пропустите нас. Мы очень спешим.

Грызунов появлялось всё больше и больше. Они запрудили всю дорогу.

– Мало ли что, – сказал толстый. – Это нас не касается. У нас пир. Мы справляем праздник Заготовок. И никто не смеет пройти мимо.

– Извините, нам совсем не до пиров, – заметил Асей.

– Загрызём! – решительно и сердито сказал толстый. – Девчонку загрызём, так и знайте. Никто не смеет пренебрегать великим праздником Заготовок.

Асей на минуту задумался.

– Хорошо, – сказал он, – ведите, – и сделал знак Марусе и Варе идти и не спорить.

Толстый грызун пошёл в сторону от дороги через частый кустарник, и все двинулись следом. Вскоре они вышли на поляну. На траве были накрыты длинные-предлинные столы. На скатертях серого цвета стояли блюда со всякой снедью.

Всё множество грызунов расселось по местам, невольных гостей тоже усадили. Толстый встал, видимо, для того, чтобы произнести речь.

– Братья-грызуны и гости! – начал он очень важно своим противным голосом. – Мы собрались за этим пиршественным столом, чтобы отметить наш главный праздник – праздник Заготовок. Что главное для всякого уважающего себя грызуна? Побольше заготовить, набрать, собрать, притащить, насушить, засолить и навялить. Сытость! Сытость – вот что радует душу! Всякий должен быть сыт, сыт, сыт. Все должны – есть, есть, есть. А те, кто не умеет заготовить, набрать, засолить, – те дураки.

– Дураки! – отозвались грызуны хором.

– А кто тратит время, чтоб любоваться облаками да цветочками, – дураки!

– Дураки, – снова эхом прокатилось за столом.

– Кто стихи сочиняет да музыку слушает – дураки!

– Дураки, – яростно подхватили все за столом.

– Едим! – завопил толстый грызун, садясь на место.

Видимо, последний его возглас был командой начинать пир. Грызуны набросились на еду, стали жевать, грызть, чавкать.

– Ешьте, – потребовал толстый от гостей. – Немедленно начинайте есть!

Варе было так противно, что она с трудом сдерживалась, чтобы не выскочить из-за стола. Асей на неё выразительно посмотрел, взглядом давая понять, что надо потерпеть. Маруся украдкой погладила Варину руку.

Само собой, никто из «гостей» не мог проглотить ни куска за этим противным, обжорным столом.

А толстый всё приставал и начал уже скалить свои острые зубы, и неизвестно, что бы произошло, но на их счастье кто-то из наевшихся до отвала грызунов завопил:

– Песню!

– Песню, песню! – поддержали его несколько голосов.

И вот все пирующие запели противными голосами:

– Коль набиты закрома

И еды полны дома,

Ничего другого и не надо.

Не мечтай и не гуляй,

А еду заготовляй,

Ведь еда одна для нас отрада.

А потом они стали без конца повторять, видимо, припев песни:

– Ешь, ешь, ешь, ешь,

Ешь, ешь, ешь, ешь.

Они так увлеклись этим припевом, что перестали что-либо замечать вокруг.

– Пора, – шепнул Аллан-Мелик. – Ещё три минуты они будут повторять свой припев. Быстро. Мы успеем уйти.

И действительно, им удалось выскользнуть из-за стола, и никто решительно не обратил на них никакого внимания.

Гости-пленники бегом вернулись на дорогу и уже никем не останавливаемые продолжали свой путь в сторону Яшмовой горы.

– Фу, какие отвратительные, – сказала Варя. – А зачем они затащили нас на своё обжорство?

– Я думаю, они хотели, чтобы мы объелись, и заснули, и про всё забыли, – сказала Маруся. – Тут наверняка без Злина и Крысы-Вороны не обошлось.

– А может, они в еду и сонного порошка подсыпали… – заметил Асей.

«Никогда, никогда не буду приставать к маме, чтобы она купила мне вторую порцию мороженого», – подумала Варя.

– Вот и правильно, Варварушка, – откликнулся услыхавший её мысли Асей.

Гора была уже близко. Ещё немного, и путники подойдут к самому её подножию.

Глава восьмая. Красивый камень яшма

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили пять раз. Был тревожный мамин звонок, но Зелёный Клим её успокоил…

– А красивый камень – яшма, – сказала Маруся, рассматривая большой кусок, отколовшийся от горы.

Камень был розовато-серый, в чёрных прожилочках. Если внимательно присмотреться, можно было увидеть, что на нём как бы нарисована картина: маленький уютный домик, окружённый таинственным садом, а по саду гуляет неведомая птица, распушив перья своего, похожего на мамин веер, хвоста.

– И вся Яшмовая гора из такого камня? – спросила Варя.

– Вся-вся, – подтвердила Маруся.

Гора выглядела неприступной, и было совсем неясно, как же проникнуть внутрь. Кругом – каменная стена…

Они стали обходить гору в поисках входа. Ни двери, ни пещерки, ну прямо ничего такого, что намекало бы на вход. И ни звука, ни голоса.

– Алланчик, сейчас, случайно, не без пяти? Ты не видишь, где тут вход в эту гору? – спросила Маруся…

Ответить-то Аллан-Мелик ответил. Но он неожиданно обнаружился… в кармане у Вари! Никто не заметил, как он туда попал. Асей опять совсем незаметно исчез.

– Нет. Не без пяти, а пять минут, – сказал Аллан-Мелик.

Он больше не соизволил произнести ни слова, но до них откуда-то донёсся тихий разговор:

– Набралось наконец. Накапало. Ох, совсем воды в родничке не осталось!

– Что ж, ступай, отнеси воду мастерам. Заждались небось.

– Ну, я же в прошлый раз ходил, а ты спал. Так нечестно. Бери ведро и отправляйся. Теперь твоя очередь.

– Что там, Маруся? – спросила Варя.

– Тсс, – сказала Маруся. – Тут бьёт из-под земли малюсенький родничок. Смотри! Водяные человечки!

Варя наклонилась пониже. И правда. Маленькие и похожие на пузыри на воде, какие бывают после дождя.

– Слышишь? – сказала Маруся.

Варя прислушалась.

– А раз ты такой, будем считаться, – говорил один из водяных человечков. – Кто выйдет, тот и понесёт воду яшмовым мастерам.

– Чур, я первый считаюсь!

Скачет всадник на коне,

На буланом скакуне,

Королю везёт поклон,

Передаст и выйдет вон!

Тебе, тебе нести воду, ты вышел!

– Будто уж. Ты неправильно считался. Я сам посчитаюсь!

Сеем рожь, овёс, пшеницу,

Лук, горох и чечевицу,

Коноплю, гречиху, лён,

Пусть росток выходит вон!

Ага! Что я говорил? Ты вышел, братец Плю, вышел! Отправляйся! В горе заждались чистой серебряной водички. Они же не могут без неё работать! А родничок наш только что не пересох…

– Экий ты, право, – с укором заметил тот водяной человечек, что был пониже и потоньше. – Да ладно уж.

И Маруся с Варей увидали, как он взялся за ручку крошечного ведёрочка и двинулся вдоль подножия горы.

– Варя! На цыпочках – за мной, – скомандовала Маруся.

И они тихонечко пошли следом.

Водяной человечек шёл по очень узенькой тропочке, Варе с Марусей пришлось идти за ним гуськом. Тропка пошла вверх, человечек пошёл вверх, Варя и Маруся пошли следом за человечком – вверх. Но тот скоро остановился.

– Вечно надо исчезать, – ворчал в кармане Аллан-Мелик. – Уж Асей-то сумел бы проникнуть внутрь.

– Тише! – шикнула на него Маруся.

Но тут водяной человечек остановился и начал бормотать своим тихим голоском:

– Отомкнись, гора,

Сегодня, как вчера.

Ввечеру́, как на заре,

В августе, как в сентябре,

Посредине дня

Пропусти меня.

Камень царапнул о камень, после этого маленький камешек выкатился из «стены», человечек просунул руку в образовавшийся «глазок», и большой камень поехал куда-то в сторону, открывая вход.

Раздумывать было некогда. Маруся и Варя с Аллан-Меликом в кармане быстро и незаметно скользнули внутрь горы, пока камень-дверь не встал на место.

Мамина половинка едва успела шепнуть:

«Только несерьёзные люди…»

Здесь против ожидания оказалось светло, точно стены горы пропускали дневной свет. Но едва они двинулись вслед за водяным человечком, звук их осторожных шагов эхом отскочил от стен. Даже Марусины плюшевые шаги сделались слышными, так что их невольный проводник тут же обернулся.

– Кто вы? Откуда вы? – зашептал он в ужасе.

– Не пугайся, – успокоила его Маруся.

– Вы пробрались сюда за мной? – продолжал человечек. – Если только узнают, что я кого-то привёл… меня могут вскипятить! Рыцарь такой вспыльчивый! Раз – и вскипятит. Прежде чем разберётся. И я испарюсь.

Человечек чуть не плакал.

– Не плачь, не дрожи, – сказала Маруся. – У нас письмо к Яшмовому Рыцарю. Мы просто не знали, как нам войти.

Водяной человечек немножко успокоился.

– Письмо? – переспросил он. – Ну ладно. Идите за мной. Мне надо очень быстро доставить воду яшмовым мастерам. Оттуда кто-нибудь отнесёт ваше письмо к Рыцарю. Если только кто-нибудь знает, где он сейчас находится. И если такое письмо у вас на самом деле есть. Рыцарь очень строго наказывает, если врут. Он просто не переносит вранья, так и знайте.

– Есть, есть письмо, – заверила его Маруся.

– Как бы всё-таки не вскипятили, – произнёс водяной человечек с сомнением.

Он подхватил своё ведёрочко и пошёл. В горе была лестница. Человечек поднялся на несколько ступенек, которые привели к большой пещере, или гроту, где сидело множество гномиков с длинными бородами и они крошечными инструментами обрабатывали яшму. Чего там только не было, в этом гроте! Яшмовые вазы и кувшины, диковинные птицы и рыбы, столики, стулья, табуретки – резные, разукрашенные узорами.

– А, это наконец ты, Плю, – сказал тот, у кого была самая длинная борода. – Что, плохо? И серебряный родничок пересыхает? Да-а, времена настают. Спасёт ли кто-нибудь когда-нибудь нашу Реку? Ох-хо-хо!

Как только гномики увидели, что им принесли воду, они тут же стали черпать из ведра маленькими кружками, а потом протирать водой свои изделия. И от этого на них проступали изумительной красоты рисунки и всё начинало блестеть и сверкать.

– Сегодня работа нам особенно удаётся, – с гордостью заметил длиннобородый.

Вдруг он увидел чужих.

– Плю! – сказал он строго. – Кого это ты с собой привёл? Кто такие? Ты что, хочешь, чтоб тебя вскипятили?

– Нет, нет, нет, – завопил водяной человечек. – Не сердись, Друк. Я не приводил их, нет! Они сами пришли!

– Плю! – сказал длиннобородый ещё строже, но Маруся вмешалась в разговор.

– Мы явились сюда, потому что у нас письмо к Яшмовому Рыцарю, – сказала Маруся твёрдо. – Этот маленький не знал, что мы крадёмся следом. Он не виноват, не сердись на него. Давай письмо, – шепнула она Варе.

Варя достала листок с письменами.

– Вот, – сказала Маруся. – От Кленовой Королевы.

– Я не смею читать того, что адресовано не мне, – сказал длиннобородый. – А какая у вас к Яшмовому Рыцарю надобность? – добавил он подозрительно.

– Река! – коротко сказала Маруся.

Друк вздохнул:

– Яшмовый Рыцарь никогда не сообщает, где он в данный момент находится. Здесь все обязаны ждать, пока он сам позовёт.

– Ты же понимаешь, что ждать некогда! – настаивала Маруся.

– А что же сделаешь, если, где он сейчас, неизвестно?

– Известно, известно, – сказал Аллан-Мелик из Вариного кармана.

– Как? – чуть не поперхнулся от удивления гномик Друк.

– Известно, говорю я, – повторил Аллан-Мелик, – запоминайте, не то через пять минут действительно не будет известно. Вижу – три ступени вверх по лестнице, повернуть за розовую колонну, каменная дверь, за дверью – комната, вся заставленная серыми и розовыми вазами. В этой комнате сидит за яшмовым столом Яшмовый Рыцарь и что-то пишет.

– Так вот где сегодня наш добрый повелитель, – сказал Друк. – Что же, не столько ради вас, сколько ради Реки нарушу я запрет. Только, только я совсем не знаю, кто это… ну, который там в кармане.

– Не «который в кармане», а великий волшебник и чудодей Аллан-Мелик! – донеслось из Вариного кармана.

– Рискну, – махнул кленовым письмом Друк и кинулся вверх по яшмовым ступенькам. – Можешь идти, Плю! – крикнул он, убегая.

Глава девятая. Яшмовый Рыцарь

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили шесть. Звонка не было. Видно, мама была уже в дороге.

– Заходите, – услышали Варя и Маруся густой низкий голос.

Перед ними стоял Яшмовый Рыцарь. Был он таким, как рисуют рыцарей в книжках, в рыцарских доспехах, только доспехи бывают железные, а этот рыцарь был весь из яшмы серо-чёрно-розовой, точно сделанная каким-то искусным скульптором статуя рыцаря. Но он вовсе не был статуей. Забрало на его рыцарском шлеме было поднято, и оттуда смотрели живые серые глаза.

Он повернулся и пошёл твёрдой, тяжёлой поступью, и Маруся с Варей, робея, пошли вслед за ним. Они оказались, по-видимому, в рыцарском пиршественном зале. Посреди зала стоял огромный стол, вдоль стола располагались скамьи. По стенам было развешано старинное оружие.

– Назовите себя и расскажите подробнее, зачем вас прислала Кленовая Королева. И во что я не должен терять веры? Я, как правило, не теряю веры только в две вещи: отвагу и честь!

Маруся рассказала ему обо всём, и о том, о чём проболталась Крыса-Ворона, и что им было известно про темноту, и как они ищут волшебные слова, чтобы расколдовать Реку.

– О, какие же вы молодцы! – воскликнул Яшмовый Рыцарь. – Теперь я вижу, что вы тоже верите в отвагу и честь. Жаль, что ни девочки, ни медведицы не могут быть членами рыцарского ордена. Вы сто́ите того! Ну что же, тёмные пещеры действительно есть в Яшмовой горе. Отправимся на поиски.

Варя и Маруся двинулись было к выходу, а сам Яшмовый Рыцарь даже не пошевелился.

– Пойдём? – неуверенно спросила его Маруся.

Они обе с Варей чувствовали перед Яшмовым Рыцарем какую-то робость.

– Вот мы сейчас и пойдём, – сказал Яшмовый Рыцарь. – Садитесь.

Маруся и Варя переглянулись. По их представлениям, чтобы идти, надо было, наоборот, встать, а не садиться.

– Светит месяц, светит ясный, – пробормотала про себя Маруся, но они обе покорно сели на жёсткую лавку.

– Мы будем путешествовать мысленно, – сказал Яшмовый Рыцарь. – Это вполне возможно в моих владениях. Вот только я сейчас вызову охрану. Закройте глаза.

Всё это было странно. Но Маруся и Варя не решились задавать вопросов. Они послушно зажмурились. И тут же раздалось приятное пение хора:

– Веет добрый-добрый ветер,

В небе добрый-добрый знак,

Зреет добрый-добрый злак.

Злое прячется в овраг.

Всё недоброе уныло.

По законам доброты

На лугах цветут цветы,

В небе движутся светила.

В мире музыка звучит.

Ночью – поздно, утром – рано,

Звуки музыки – охрана

И от зла надёжный щит…

– Что это за песня? – спросила Варя.

– Охрана, – сказал Яшмовый Рыцарь.

– Как – охрана?

– Да, – подтвердил он. – Меня охраняют не стражники, не воины, не солдаты. Моя охрана – музыка. Ноты – это мои стражники. Они обступают меня плотно, окружают меня и моих друзей. И тогда ничто злое не сможет причинить нам вреда в наших мысленных странствиях.

– Но ведь мы же будем ходить мысленно, – сказала Варя. – Это же значит как будто.

– Ну и что же? – возразил Яшмовый Рыцарь. – Зло умеет влезать в человеческие мысли! И ещё как умеет!

И вот Маруся и Варя увидели себя в самых недрах Яшмовой горы.

Это была горная пещера. Там было тихо-тихо. Своды её были низкие, давящие. Зажёгся невидимо откуда исходивший свет, и они мысленным взором обшарили все её уголки. Пещера была безысходно пуста. Потом узкими переходами они стали переходить из пещеры в пещеру, как им казалось, спускаясь всё глубже и глубже. Тихонько звучала охранная песня, а больше ничего не было слышно. И везде одно и то же – пустота. Ничего, что могло бы намекнуть на спрятанное волшебное заклинание.

Музыка затихла.

– Мы вернулись, – сказал Яшмовый Рыцарь. Обе, как по команде, открыли глаза. Они, естественно, находились всё в том же зале.

И тут вдруг из Вариного кармана донёсся обиженный капризный голос:

– Может быть, кто-нибудь вспомнит о великом волшебнике?

Варя и Маруся примолкли от неожиданности. Они совсем-совсем забыли про Аллан-Мелика. И тут Яшмовый Рыцарь вспылил.

– Послушайте, – сердито обратился он к Варе и Марусе. – Вы что же это, приходите ко мне, пользуетесь моим гостеприимством и меня же обманываете?

– Мы никого не обманывали, – заметила Маруся.

– Мы не говорили неправду, – смутилась Варя.

– Но ведь вы сделали вид, что вас двое, а у вас там где-то прячется какой-то ещё «великий волшебник»! Никакой лжи в своём дворце я не намерен терпеть. Никакой лжи, ни одного слова неправды. В подземелье! Заковать в цепи! – кричал Яшмовый Рыцарь.

Яшмовый Рыцарь раскалился от гнева, точно в него насыпали пылающих углей. И неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы не настало время без пяти минут и Аллан-Мелик не произнёс бы непонятную фразу:

– Из яшмового яйца вылупился яшмовый цыплёнок.

– Что? – растерялся Рыцарь от этого нелепого и неуместного заявления.

– Из яшмового яйца вылупился яшмовый цыплёнок, – повторил Аллан-Мелик из кармана.

– Что ты говоришь? – переспросил Рыцарь уже с нотками любопытства в голосе.

– Я говорю правду, – невозмутимо ответил Аллан-Мелик. – Ты же хотел правду, вот я её тебе и говорю. Пойди и посмотри.

– Куда я должен пойти? – спросил Рыцарь. Угольки его гнева, как видно, начали понемногу остывать. – Что я должен посмотреть?

– Посмотри в соседней комнате в левом верхнем ящике твоей конторки, за которой ты пишешь деловые письма.

Яшмового Рыцаря так поразило это дурацкое заявление, что он действительно вышел в одну из дверей, тут же вернулся, неся на ладони только что вылупившегося серого в чёрных разводах цыплёночка.

Рыцаря очень развеселило это маленькое и бессмысленное чудо, сотворённое Аллан-Меликом.

– Ладно, – сказал он мягко. – Забудем. Я не выношу лжи. Я очень вспыльчив и могу, вспыхнув, натворить бед. Я знаю, что это дурно. Но, к сожалению, не умею с собой бороться.

– Да что уж тут бороться, когда характер такой, – примирительно сказала Маруся. – Вот только неизвестно, как же нам теперь быть, – добавила она печально.

Яшмовый Рыцарь задумался.

– Надо искать, искать и искать, – сказал он. – К этому нас всех призывают отвага и честь. Вот что я думаю. За Яшмовой горой, за высоким перевалом, довольно далеко отсюда лежит Край Колосистых Трав. Там живут зеленоглазые, зеленоволосые ковальчики. Трава там такая густая, там такие заросли, такая перепутаница трав! Злин мог спрятать волшебные слова у них. Подумал, что там никому не придёт в голову искать.

– Так ты советуешь нам отправиться в Край Колосистых Трав?

– Пожалуй, – сказал Яшмовый Рыцарь. – Спросите там Главного Ковальчика. Его зовут Юи. Только… только беда в том, что путь туда чрезвычайно опасен.

– Что там на пути? – спросила Маруся. – Дремучие леса, топи, болота?

– Хуже, – сказал Яшмовый Рыцарь.

– Пропасти? Пустыни? – продолжала Маруся. – Кружат смерчи? Дует суховей?

– Хуже, – сказал Яшмовый Рыцарь.

– Что может быть хуже? – удивилась Маруся. – Удавы? Кобры? Драконы, что ли?

– Нет, – сказал Яшмовый Рыцарь. – Там живут обманы.

– Какие обманы? – в один голос воскликнули Маруся и Варя.

– Там легко обмануть любого. Там-то чаще всего Злин и разводит свои обманы, и обольщает всё живое, и ловит в свои ловушки, – сказал Яшмовый Рыцарь. – Способны ли вы не поддаться обману?

– Не знаю, – задумчиво сказала Маруся. – Светит месяц, светит ясный…

А Варя промолчала, потому что внутри у неё шёл такой разговор:

«Что за чушь! Обман, он и есть обман! Конечно, мы не поддадимся», – говорила мамина половинка.

«Интересно и непонятно, – говорила папина половинка. – И как можно поручиться, что не обманешься, если тебя будут обманывать уж очень искусно? Кто знает, кто знает…»

Когда они, попрощавшись с Яшмовым Рыцарем, выходили из Яшмовой горы, Друк что-то положил Варе в ладошку. Эта была маленькая бабочка, вырезанная из нежно-розовой яшмы. Подарок на память.

Глава десятая. Обманы Барнабаса Злина. Выздоровление

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили семь. Телефон по-прежнему молчал. Значит, мама вот-вот приедет. А что, если она вернётся домой раньше, чем появится Варя? Зелёный Клим начинал волноваться.

…Дорога, по которой шли Маруся и Варя, была песчаной. Но от жары и суши песок превратился в пыль. На небе по-прежнему не было ни облачка. Вдоль дороги не росло ни кустов, ни деревьев. Раскалённая пыль шебаршила в горле. Даже ноздрям было жарко дышать.

– Алланчик, сотвори чудо – хоть кружечку воды! – взмолилась Варя.

– Не могу, это не моё время, – мрачно отозвался Аллан-Мелик из кармана.

Он и сам весь завял от жары, у него даже сил не хватало хвастать своим могуществом.

Пыльная дорога сделала крутой поворот, и вдруг – вот, пожалуйста, вот и не верь в чудеса! За поворотом открылся вид на большой, свежий, прохладный сад.

– Ой, смотри, смотри, Маруся! – воскликнула Варя.

– Светит месяц, светит ясный… Что-то мне не нравится этот сад! – сказала Маруся. – Не хочется туда. Откуда он тут взялся? Почему он такой зелёный в этакую-то сушь!

– Да о чём ты! Это же оазис! Мне папа рассказывал, так бывает, – сухая, жаркая пустыня, а потом вдруг посредине – оазис. И вода, и прохлада, и всё растёт.

Варя кинулась в тень под деревья. Маруся, неохотно свернув с дороги, пошла следом.

Сад не был огорожен. И дорога устремилась прямо в прохладу. Там на деревьях зрели диковинные плоды. Они были крупные и жёлтые и напоминали дыни. Но дыни ведь не растут на деревьях? На высоких кустарниках цвели цветы, похожие на азалии, только много крупнее. Летали прохладные ветерки, сразу стало легче дышать. Они сели на мягкую траву под одним из деревьев. Аллан-Мелик вылез из кармана и тоже расположился на травке. Где-то невдалеке слышалось журчание ручейка.

– Маруся, я хочу пить, – сказала Варя. – Я пойду посмотрю, что это там журчит. Может, там родничок и можно из него попить.

– Лучше потерпи, – сказала Маруся. – Что-то тут есть нехорошее. Неправильное что-то.

– Но почему? Чего ты какая-то? – спросила Варя. – Что может быть неправильного в деревьях и кустах? Вот тут где-то близко водичка, слышишь? Я сейчас, я только попью.

– Погоди, – сказала Маруся.

Но Варе не терпелось сделать глоточек холодной воды. Она не стала слушать Марусю. И действительно, всего в двух шагах увидела бьющий из-под земли родничок.

Варя присела на корточки, зачерпнула ладонями воду, напилась. Вода была холодная, прозрачная, вкусная. Варя сполоснула лицо. Ещё напилась. И пошла обратно.

– Маруся, а ты не хочешь водички? – сказала она и вдруг замолчала.

Вот дерево, под которым они сидели. Вот и трава примята. Но Маруси под деревом не было. И Аллан-Мелика не было.

«Куда это они подевались?» – с тревогой подумала Варя.

– Маруся! – позвала она. Но никто не откликнулся, не отозвался. – Маруся!

Маруся не отвечала.

«Сейчас вернутся», – успокоила себя Варя.

Ветки ближайшего куста зашевелились.

«Ну вот, Маруся возвращается», – подумала Варя.

Но это была не Маруся. Из-за куста вышел какой-то человек и с приветливой улыбкой обратился к Варе:

– Ты что тут делаешь, девочка?

– Я? – переспросила Варя. – Я жду Марусю.

– Марусю? Это хорошо, – сказал он.

И Варя не поняла, что он, собственно говоря, одобрил.

– Она сейчас придёт, – сказала Варя, больше для самой себя. Чтобы себя успокоить.

– Ну, не совсем сейчас, – сказал незнакомец.

Он снова улыбнулся Варе, обаятельно и мягко. Выглядел он совершенно как обыкновенный человек, в светлом летнем костюме, с пёстрым шейным платком под белой рубашкой. И было это странно видеть здесь, в стране Тут, где всё было таким чудным и необычным.

– Давай познакомимся, – сказал он. – Меня зовут дядя Боря. А тебя как?

– Варя.

– А дальше? Полностью?

Варе за все шесть с половиной лет жизни ни разу не приходилось называть себя по имени-отчеству. Поэтому она даже не сразу сумела сказать:

– Варвара Павловна.

– Ну вот, Варвара Павловна, – сказал дядя Боря. – В этом чудесном саду – почему не назвать его райским садом? – есть замечательная беседка. Мы пойдём туда, и посидим там, и подождём Марусю.

– Откуда же она узнает, что мы там?

– Она уже знает, я сказал ей, сказал.

– А куда она ушла? Почему не дождалась меня?

– Я поделился с ней одним секретом. Это очень важно для вашего дела. Ведь у вас есть серьёзное дело, да?

Так разговаривая, Варя и дядя Боря дошли до маленькой беседки. Беседка была резная, белая, она напоминала пластмассовую шкатулочку, какую бабушка Оля подарила маме на день рождения. Внутри беседки были удобные скамейки. Пахло то ли розами, то ли жасмином или ещё какими-то неведомыми, очень душистыми цветами.

– Тут мы и посидим, – сказал дядя Боря. – Посидим-побеседуем.

Он протянул руку куда-то за спину и подал Варе мороженое на палочке, завёрнутое в серебряную бумагу. Мороженое было облито шоколадом. А внутри оно было розовое и по вкусу напоминало клубнику.

Но вот удивительно. Чем ласковее разговаривал с Варей дядя Боря, тем неприятнее ей становилось. Прохлада, такая приятная поначалу, стала делаться холодом. Варю точно познабливало. Было как-то странно, нехорошо, а отчего – она не могла понять.

Варя доела мороженое, завернула палочку в серебряную бумагу и вдруг… как-то ненароком взглянула своему собеседнику в глаза.

Потом Варя так никогда и не смогла объяснить, что же она в них увидела. В них была какая-то серая холодная пустота. От этих глаз нападала какая-то безнадёжность и тоска. Варя вдруг поняла, что всё, всё – и сад, и «дядя Боря», и его улыбки – всё это ложь. Ложь и погибель. Она вспомнила, что говорил Яшмовый Рыцарь. Конечно. Это всё ложь. Обман. А перед ней не кто иной, как сам Барнабас Злин!

«Только не бояться, только не бояться», – шептала себе Варя. Нет, она не боялась. Но холодные, недобрые, ледяные глаза напомнили ей что-то страшное и очень далёкое, точно когда-то она их уже видела и что-то очень плохое случилось. Таилась в этих холодных, злых глазах какая-то большая беда.

И вот что-то схватило Варю за горло. Стало трудно вдохнуть. Подступил кашель. Начинался приступ астмы.

– Маруся! Асей! – позвала Варя с отчаянием.

Крошечная яркая точечка мелькнула возле беседки.

– Я здесь, Варварушка, я здесь!

Асей положил руку Варе на лоб, ей стало немного легче.

– Прочь отсюда, злой колдун Барнабас Злин! Ты не можешь победить ребёнка, ты это знаешь!

– Знаю, Асей, хранитель свечи, – холодно засмеялся Злин. – Но кое-что я всё-таки могу… А?

– Варя, не бойся, он сейчас уберётся отсюда. Но пока он здесь, без страха посмотри ему в глаза. Смотри, смотри внимательно!

Варя посмотрела. Да, да, конечно, давно-давно, когда-то в те времена, которые она едва помнит, являлись ей эти глаза во сне, а может, и не во сне. Только это было ночью. В темноте она и закричала от ужаса, и тогда началось это удушье и кашель. С этого началась болезнь.

– Смотри! Теперь ты видишь, что нечего бояться этих глаз, он не может ничего с тобой сделать, у него не хватит сил победить твою доброту, и Марусину привязанность к тебе, и мою любовь. Поняла, девочка? Поняла?

Варя почувствовала, что ей совсем легко дышать и кашля как не бывало.

– Больше и не будет никогда, – сказал Асей. – Всё. Никакой астмы. Забудь о ней.

– А Река всё равно погибнет! – крикнул Барнабас Злин.

Его человеческие черты вдруг исказились, лицо стало сморщенным, уродливым, потом он весь растаял в воздухе. И тут же беседка сделалась уже вовсе и не беседкой, потому что исчезли её резные стенки и перильца, а вместо них была густая паутина, противная, липкая, пыльная.

– Варварушка, спокойно. Не пугаться.

И тут Варя поняла, что она не боится. Не боится, и всё тут.

– Кругом пустота, – доносилось из-за паутины. – И мне всё равно, есть ты или нет, есть Река или нет. Мне всё безразлично. Только можно же иногда и развлечь себя. А, как ты думаешь? И завязать речушку в узелочки. Ха-ха-ха! Себе-то я не безразличен, а? Для себя-то я есть! И ещё как есть!

– Сейчас ты уйдёшь отсюда, – сказал Асей. – Я знаю, чего ты не выносишь. Ты не выносишь ничьей радости. Варварушка, подпевай. Это песня радости, она прогонит Злина, вот увидишь. Надолго прогонит.

Асей помурлыкал сначала, вспоминая какую-то мелодию. Потом стал петь. А Варя стала ему подпевать:

– Радость – если солнце светит,

Если в небе месяц есть.

Сколько радости на свете,

Не измерить и не счесть.

Только радостные слышат

Песню ветра с высоты,

Как тихонько травы дышат,

Как в лугах звенят цветы.

Только тот, кто сильно любит,

Верит в светлую мечту,

Не испортит, не погубит

В этом мире красоту.

– Вам всё равно не найти волшебные слова! – послышался сопровождаемый карканьем удаляющийся голос Барнабаса Злина. Видно, к нему присоединилась его верная подружка – Крыса-Ворона.

И в тот же миг липкая паутина вокруг Вари и Асея точно растворилась.

Роскошный цветущий сад заколебался в воздухе, превратился в дым и растаял.

Вокруг них была просто голая сухая земля.

– Куда же всё подевалось? – спросила Варя.

– Обманный это был сад, – объяснил Асей. – Тише! – вдруг сказал он. – Слышишь?

– Варя, где ты? Я тебя перестала слышать! Варя!

– Здесь! Здесь я! – закричала Варя изо всех сил. – Маруся, я здесь!

Радость-то какая! К ней бежала Маруся, мягко переваливаясь на своих плюшевых лапках, а за ней следом семенил Аллан-Мелик!

Ну конечно! Ведь у Маруси не было карманов!

– Варенька! Варенька! – запричитала Маруся. – Наконец-то я тебя нашла! Что случилось? Почему ты звала на помощь? Я только слышала твой голос, а тебя никак не могла найти. А потом и вовсе я перестала тебя слышать!

– Марусенька, это, должно быть, Крыса-Ворона подделывала мой голос!

– Да что ты говоришь! – воскликнула Маруся. – Асей, и ты здесь? С Варей было что-то ужасное?

– Варварушка такая молодчина, что и сказать нельзя! Самого Барнабаса Злина не испугалась!

– Светит месяц, светит ясный! Ты только подумай, как мне не хватило ума догадаться про обманный голос. Уж очень я испугалась за Вареньку. Когда кого-то слишком любишь, делаешь глупости, – добавила она со вздохом.

– Аллан-Мелик, полезай в карман, – сказал Асей, сажая его в карман своего серебристого плаща. – Теперь, я верю, всё образуется! Всё теперь пойдёт на лад!

– Но нам всё-таки необходимо добраться до Края Колосистых Трав, – сказала Маруся. – Только у нас всё так перепуталось, что я и не соображу, в каком направлении нам идти.

– Прямо, от сломанной загородки – налево, на холм, с холма и опять прямо.

Это сказал Аллан-Мелик. Видно, время было опять без пяти.

«Интересно, без пяти – что? – подумала Варя. – И что это за загородка?»

– Видите, как отлично он работает, когда он в кармане, – засмеялся Асей.

Глава одиннадцатая. Встреча с Юи. Победа

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили восемь раз. Электричка стояла на разъезде и ждала какого-то встречного поезда. Мама нервничала. Как там Варя? Как она провела одна такой длинный день? Хватило ли ей благоразумия не наделать никаких глупостей?

А Варя тем временем шагала со своими новыми друзьями в Край Колосистых Трав. Вот и изгородь. Непонятно, что она огораживала. Часть её просто валялась на земле. Повернув от изгороди, они сначала поднялись на невысокий холм, спустившись с холма, пошли прямо и сразу же оказались в густой траве. Высокие травы с тяжелыми колосьями на концах были бы выше Вариного роста, но только сейчас они все полегли. Они были почти сухие. Отовсюду неслись такие звуки, точно тысячи ложечек стучали по стаканам, а может, тысячи молоточков били по крошечным наковаленкам.

Когда их глаза привыкли к необычному свету, в высокой траве они увидели, что почти под каждой травинкой сидит маленький человечек, стучит молоточком по наковаленке и что-то маленькое куёт. Это были жители Края Колосистых Трав, которые называются «ковальчики».

Один из них отложил молоточек, вышел навстречу пришедшим. У него были курчавые зелёные волосы и зелёные глаза.

– Кто вы и что вы тут ищете? – спросил он.

– Нам хотелось бы видеть Главного Ковальчика, которого зовут Юи, – сказала Маруся. – У нас к нему дело.

– Дело? – переспросил ковальчик. – Ну что же…

Он тут же исчез в густой траве, а через минуту вернулся с другим ковальчиком. Этот другой был повыше ростом, волосы у него были прямые, но тоже зелёные. На шее висела золотая цепь с медальоном, на медальоне стояли буквы «ЮИ».

– Вы меня звали? – спросил он пришедших. – Что я могу для вас сделать, если вы пришли по-хорошему?

Маруся рассказала Юи, что их к нему привело. Главный Ковальчик задумался.

– Нам очень плохо, – сказал он. – Когда была здорова Река, мы поливали свои травы, и они никогда не вяли, душистые колосья никогда не осыпались, и мы жили счастливо. А вот теперь… Если травы засохнут, мы все погибнем.

– Не мог ли Барнабас Злин спрятать заклинание в вашем краю? – спросил Асей. – Оно находится в темноте. Подумай, есть ли здесь какое-либо тёмное место?

– Не знаю… – задумчиво сказал Юи.

– Светит месяц, светит ясный, – проворчала Маруся. – Какой же ты Главный, если не знаешь свой собственный край!

– Наш волшебник говорит, что надо искать темноту, – настойчиво повторил Асей.

Аллан-Мелик бросил на Юи горделивый взгляд, высунувшись из кармана.

– Волшебник – это я, – представился он с достоинством.

– А он, случайно, не шутник, тот, что сидит в кармане? – задал вопрос Юи.

– Меня зовут Аллан-Мелик, а не «тот, что сидит в кармане», – сказал маленький волшебник обиженным голосом. – И я вовсе не строил никаких шуток.

– Нет, – подтвердила Маруся. – Когда без пяти, он бывает очень серьёзен.

– Где же может ещё быть темнота? – размышлял Юи. – Конечно, в густых травах темно, но не так уж, не так уж. В сундуке, что ли? Под какой-нибудь крышкой?

– В каком таком сундуке! – проворчала Маруся.

– Вспомнил! – вдруг закричал Юи. – Раковина! Конечно!

Вот что он имел в виду. В самой гуще колосистых трав с незапамятных времён лежит огромная окаменевшая раковина. Она заросла травами, и пробраться к ней трудно. Да и незачем. Кому нужна огромная раковина, давным-давно превратившаяся в глупый немой камень, про который все забыли, совсем забыли и не вспоминают никогда? Ему про эту раковину рассказывал дедушка, а тому – его дедушка. Что, мол, в самой гуще, в самой перепутанице колосистых трав издавна лежит огромная окаменевшая раковина. А кто её положил и зачем она там лежит, даже дедушкин дедушка не помнил.

– Пошли! – позвал их Юи. – За мной!

Они поспешили за Юи, продираясь сквозь сохнущие стебли трав, а зёрна из пересохших колосьев время от времени падали и больно ударяли их по головам.

– Правее, – командовал Асей. – Чуть левее. Вон туда, где узенький прогальчик. Должно быть, здесь!

Вот она! В самой гуще, на самой границе, в самом дальнем углу Края Колосистых Трав!

Огромная, чёрная окаменевшая раковина древних-древних времён.

Юи попытался открыть каменные створки. У него ничего не получилось.

– Аллан-Мелик, ты ничего не сможешь предпринять? – спросила Маруся.

– Я-то всё могу, но сейчас ещё вовсе не без пяти, – сказал Аллан-Мелик.

Не дожидаться же!

– Давайте все разом! – сказал Асей. – Попробуем вместе.

Юи, и Варя, и Маруся, и сам Асей уцепились за верхнюю створку каменной раковины и потянули вверх, вверх!

– Поддаётся, поддаётся, – приговаривал Юи.

Открылась! Что же там было внутри?

Все так и опешили. В глубине каменной раковины лежали очень странные предметы. Завязанные в узелок камни в какой-то тряпице, а может, в носовом платке, небольшой кусок какой-то материи, пачка чаю, недовязанная рукавичка на четырёх спицах, на каких обычно вяжет варежки и носки бабушка Оля.

– М-да, светит месяц, светит ясный, – пробормотала Маруся. – А где же слова?

– Вот так находка! – растерянно сказал Юи.

– Подождите, – заметил Асей. – Все это должно что-нибудь значить. Это, видимо, и есть слова. Надо только догадаться, какой в этом во всём смысл.

– Зачем камни завязаны? – спросила Варя.

– Они завязаны в узел, – пробормотал Аллан-Мелик.

– Конечно! – воскликнул Асей. – Первое слово – узел!

– А зачем пачка с чаем? – недоумевал Юи.

– А я знаю, какая это материя, – сказала Варя. – У мамы есть платье из такой материи. Это креп.

– Молодец, Варварушка! И чай тоже становится на место!

– Как? – удивлённо спросил Юи.

– А так! Всё правильно! – возбуждённо говорил Асей. – Первые слова: «Узел креп‑чай‑ший».

– Очень похоже на правду. Но что же дальше? – сказал Юи.

– Дальше, дальше, дальше! – подпрыгивал в кармане Аллан-Мелик.

– Недовязанная рукавичка… Одна, хотя должно быть две… Значит… Надо вязать ещё и вторую… – бормотал Асей. – Одна… Вторая… Раз – два… Конечно! Конечно!

– Что? Что? – загалдели все наперебой.

– Знаю! Вот они слова: «Узел крепчайший, развяжись!»

– Верно! – воскликнул Аллан-Мелик. – Точно!

– Откуда ты знаешь? – с недоверием спросила Маруся.

– Без пяти, – возвестил Аллан-Мелик. – И я вам сейчас это докажу маленьким чудом. Мы все, кроме Юи, которому нельзя по законам страны Тут покидать свой край, сейчас окажемся там, где лежит завязанная Река. Хоп! – крикнул Аллан-Мелик, и все действительно оказались там, где лежала несчастная ленточка Реки.

– Варя, – сказала Маруся, – Варенька, скорей говори!

Варя осторожно подошла к Реке.

– Узел крепчайший, развяжись! – произнесла она, страшно волнуясь. – Узел крепчайший, развяжись, – сказала она ещё раз, а в третий раз почти что прокричала нужные слова.

И… смотрите, смотрите! Река распрямилась на всю длину своего русла, от самого истока, который был где-то там, там, далеко и был им невидим. Вода в Реке шевельнулась и тихонечко тронулась в путь. И у них на глазах Река стала наполняться водой. И вот уже плещет волна, и пролетела над волной первая стрекозка, и вот уже зашептали прибрежные травы… А что это примешивается к шёпоту? Что это за звуки? Бульканье? Плеск?

Варя прислушалась. Это пела сама Река. Она текла, радовалась и пела:

– Не надо реки вспять гонять

Иль им стоять приказывать,

Не надо реки выпрямлять

Иль их в узлы завязывать.

Река, она и есть река,

Течёт своей дорогой

И дни, и годы, и века,

И ты её не трогай!

Хоть злой Барнабас всем вредит,

Держа свой план в секрете,

Он никогда не победит

Добро на этом свете!

– Вот и всё, – сказал Асей, когда они спустились по треугольной лестнице. – Ты уже дома, Варварушка. Эй, Зелёный Клим! – крикнул Асей. – Ты меня слышишь?

– Слышу, – отозвался знакомый, чуть глуховатый, ласковый голос. – Отлично слышу. Пусть Варенька поспешит домой. С минуты на минуту появится мама.

– Варя идёт, идёт, – сказала Маруся.

– Вот и всё, – сказал Асей ещё раз.

– Всё, – подтвердил Аллан-Мелик из кармана.

– Мы прощаемся с тобой, Варварушка, – сказал Асей. – Теперь у тебя всё будет хорошо. Ты сделала доброе дело. И теперь ты совсем, совсем здорова.

О, как замечательно! Как хорошо быть здоровой и не бояться, что на тебя нападёт кашель или удушье.

Но Варе стало ещё и немного грустно. Как это – всё?

– Ты больше никогда не появишься? – спросила Варя тихо. – Никогда-никогда, Асей? И Аллан-Мелик тоже?

– Я не люблю слово «никогда», – сказал Асей. – Пустое слово. Но я ничего не могу тебе обещать. Давайте радоваться, что мы все вместе сделали хорошее дело. А там увидим!

И вот блестящая точка мелькнула вдали и исчезла совсем.

Варя растерялась.

– Маруся, – сказала она, – Маруся, ты тоже уйдёшь?

– Светит месяц, светит ясный, – сказала Маруся. – Беги скорей на кухню и разогрей курицу. Я пошла. Я ещё вернусь – я же твой подарок ко дню рождения! Мама меня тебе подарит!

– Ой, я совсем и забыла!

– Только ты маме ничего не говори. Пусть я буду как будто сюрприз.

Старые стенные часы в деревянном резном футляре пробили девять раз. В английском замке заворочался ключ. Это возвращалась мама.

Иллюстратор Челак Вадим, Махаон, 2015 г.