Приехал Стенька в Астрахань. Пошел к воеводе… тогда губернатор назывался воеводой.
— Пришел я, — говорит, — к тебе, воевода, с повинною.
— А кто ты есть за человек такой? — спрашивает воевода.
— Я, — говорит, — Стенька Разин.
— Как это ты, разбойник? Который царскую казну ограбил? Столько народу загубил?
— Я, — говорит, — тот самый.
— Как же тебя помиловать можно?
— Был, — говорит Разин, — я на море, ходил в Персию, вот столько-то городов покорил; кланяюсь этими городами его императорскому величеству; а вот его воля: хочет — казнит, хочет — милует! А вот и вашему превосходительству, — говорит Разин, — подарочки от меня.
Стенька приказал принести подарочки, что припас воеводе. Принесли, у воеводы и глаза разбежались: сколько серебра, сколько золота, сколько камней дорогих! Хошь пудами вешай, хошь мерами меряй!
— Примите, — говорит Стенька Разин, — ваше превосходительство, мои дороги подарки да похлопочите, чтобы царь меня помиловал.
— Хорошо, — говорит воевода, — я отпишу о тебе царю, буду за тебя хлопотать; а ты ступай на свои струги и дожидайся на Волге царской отписки.
— Слушаю, — говорит Разин, — а вы, ваше превосходительство, мною не побрезгуйте, пожалуйте па мой стружок, ко мне в гости.
— Хорошо, — говорит воевода, — приеду.
Стенька раскланялся с воеводой и пошел к себе на стружок, стал поджидать гостей. На другой день пожаловал к Степану Тимофеичу — Тимофеичем стал, как подарочки воеводе снес, — пожаловал к Степану Тимофеичу сам воевода!.. Как пошел у Стеньки на стругах пир… просто дым коромыслом стоит! А кушанья, вина там разные подают не на простых тарелках или в рюмках, а все подают на золоте, как есть на чистом золоте! А воевода:
— Ах, какая тарелка прекрасная!
Стенька сейчас тарелку завернет да воеводе поднесет:
— Прими, — скажет, — в подарочек.
Воевода посмотрит на стакан:
— Ах, какой стакан прекрасный!
Стенька опять:
— Прими в подарочек!
Вот и воевода, этот князь, глаза-то бесстыжие, и давай лупить: стал часто к Стеньке наведываться; а как приедет — и то хорошо, и то прекрасно; а Стенька знай завертывай да воеводе:
— Примите, ваше превосходительство, подарочек.
Только хорошо. Брал воевода у Разина, брал, да и брать-то уж не знал что. Раз приехал воевода-князь на стружок к Стеньке в гости. Сели обедать. А на Стеньке Разине была шуба, дорогая шуба, а Степьке-то шуба еще тем дорога, что шуба была заветная.
— Славная шуба у тебя, Степан Тимофеевич, — говорит воевода.
— Нет, ваше превосходительство, плохинькая!
— Нет, знатная шуба!
— Плохинькая, ваше превосходительство, — говорит Разин.
Ему с шубой-то больно жаль было расстаться.
— Так тебе шубы жаль? — закричал воевода.
— Жаль, ваше превосходительство, шуба у меня заветная!
— Погоди ж ты, шельмец этакий, я о тебе отпишу еще царю!
— Помилуй, воевода! Бери что хочешь; оставь только одну мне шубу.
— Шубу хочу! — кричал воевода, — ничего не хочу, хочу шубу!
Привстал Стенька, снял с плеч шубу, подал воеводе, да и говорит:
— На тебе, воевода, шуба, да не наделала бы шуба шума! На своем стружке обижать тебя не стану: ты мой гость, а я сам к тебе, в твои палаты, в гости буду! Воеводу отвезли на берег; не успел он ввалиться в свои хоромы, как Стенька Разин со своими молодцами, казаками-атаманами, нагрянул на Астрахань. Приходит к воеводе Стенька.
— Ну, — говорит, — воевода, чем будешь угощать, чем потчевать?
Воевода туда-сюда.
— Шкура мне твоя больно нравится, воевода.
Воевода видит: дело — дрянь, до шкуры добирается!
— Помилуй, — говорит, — Степан Тимофеевич, мы с тобой хлеб-соль вместе водили.
— А ты меня помиловал, когда я просил тебя оставить мне заветную шубу? Содрать с него с живого шкуру! — крикнул Разин.
Сейчас разницы схватили воеводу, повалили наземь да и стали лупить с воеводы шкуру, да и начали-то лупить с пяток! Воевода кричит, семья, родня визг, шум подняли. А Стенька стоит да приговаривает:
— А говорил я тебе, воевода, шуба наделает шуму! Видишь, я правду сказал, не обманул!» А молодцы, что лупили с воеводы шкуру, знай лупят да приговаривают: — Эта шкура нашему батюшке Степану Тимофеичу на шубу!
Так с живого с воеводы всю шкуру и содрали!
(П. Якушкин)
