Грохочет молотилка, изрыгая вместе с соломой густые облака пыли. Рабочие подхватывают солому вилами, а пыль поднимается вверх, обволакивая молотилку, стога, людей.
Пылинки, которыми были покрыты колоски, незаметно опускаются на землю, садятся на волосы, ресницы, щеки людей.
Душно. Нечем дышать.
На стоге, у огромного ящика, в который течет рекой золотисто — желтое зерно, и у весов рука об руку со взрослыми работают пионеры.
Они с нижней слободки. Пришли сюда целой ватагой.
Каждый помогает, кто как может. Если бы молотилка не плевалась такой густой и едкой пылью, многие из них запели бы песню.
Только Генко прикусил губы. Глаза щипало. Если бы вокруг не было столько народу, из них, наверное, хлынули бы два ручейка слез.
Еле сдерживается Генко, чтобы не заплакать, — с утра над ним все насмехаются.
Вчера Генко узнал, что мальчишки будут работать на молотилке. Пешо, самый сильный из всех, заводила, каждому сказал, как нужно одеться, какой инструмент взять с собой.
А Генко ничего не сказал.
Да Генко и не ждал.
Ребята никогда не звали его с собой.
Но стоило им отправиться за водой или начать игру — Генко, непрошенный, был тут как тут.
Ребята сердились, ворчали, но никогда не прогоняли его.
— Ничего, что он еще мал! — защищал его Вячко. — Пусть ходит с нами! Пусть привыкает.
Но сегодня утром даже он ополчился против Генко.
— Молотилка — это не детский сад! — сказал Вячко и, насмешливо скривив губы, добавил: — Там некому будет вытирать тебе нос!
Нет, Генко их не понимал. Ведь ему уже целых семь лет! Через месяц-два он пойдет в школу!
Но Генко не успел сказать об этом ни Вячко, ни другим ребятам. Он остался стоять у колонки, а мальчишки ушли.
Как только они отошли, Генко почувствовал, как слезы застлали ему глаза и потекли по щекам.
Он не стал их вытирать. Рядом никого не было, смеяться было некому.
Постоял, постоял Генко и побежал вслед за мальчишками.
Добежав до тока, где тарахтела молотилка, Генко спрятался за стог и стал ждать, пока ребят распределят по местам. Увидев, что к ящику с зерном никого не поставили, он кинулся прямо туда.
— Здравствуй, дедушка Сашо! Давай я буду отгребать зерно, а ты насыпай в мешки!
Дедушка Сашо глянул на него из-под густых поседевших бровей:
— Говоришь, отгребать будешь? А если в мешок попадешь, то хоть нос твой видно будет, а?
Генко не на шутку рассердился, убежал от дедушки Сашо к конвейеру.
— Эн, малыш, посторонись, а то потом где тебя искать в соломе! — прикрикнула на него тетка, которая так закутала лицо платком, что видны были только Глаза да нос.
Отовсюду прогоняли Генко. Мал, мол, еще не дорос! Дали бы ему какую-нибудь работу, он бы показал, дорос он или нет!
Только не дают.
Обидно Генко. Обидно, но домой он все равно не хочет идти.
— Эй, а ты чего это без дела слоняешься? А ну-ка, сбегай лучше принеси холодной воды! — крикнул усатый дяденька, который грузил мешки с зерном на телегу.
Генко только этого и ждал Он схватил кувшин и быстрее ветра понесся к колонке. А потом? Что он будет делать потом? Что?. .
Ура! Да как же ему в голову не пришло раньше?
Генко так и подпрыгнул от радости и, прячась за копнами, побежал прочь. Его не заметил даже Пешо, командир районной молодежной бригады.
Добравшись до ложбинки, где тропинка спускалась в заросший бурьяном овраг, Генко помчался во весь дух, шлепая босыми ногами по раскаленной пыли проселочной дороги.
Только у самого Халмалыка перевел дух. Подошел к канаве, окружавшей кооперативный сад, вытер ладонью пот с лица, осмотрелся по сторонам и крикнул:
— Дедушка Коля-я-я! Дедушка Коля-я-я!…
Но дедушка Коля не вышел из шалаша. Не было видно его ни на наблюдательной площадке, сооруженной из сухих веток и стеблей кукурузы на ветках старого дуба, ни в саду среди отяжелевших от плодов деревьев.
Радость с лица Генко как ветром сдуло. Неужели он напрасно бежал в такую жару!
Что бы он вернулся с пустыми руками?
Нет! Он сам пойдет в сад! Что он — маленький?
И Генко не свернул на сельскую дорогу, густо припорошенную горячей пылью, а юркнул в сад.
Отяжелевшие ветки деревьев так пригнуло к земле, что Генко даже не надо было вставать на цыпочки.
Протягивай руку и рви.
Не успел Генко наполнить яблоками да грушами рубашку, которую он снял с себя, как за его спиной раздался голос дедушки Коли:
— Браво, хлопец! Небось живот чуть не лопнет, а он еще и торбу набивает!
Генко испугался, выронил рубашку с завязанными рукавами и хотел было задать стрекача, но тут же опомнился, взял себя в руки и сказал:
— Ни одной груши я не съел! Вот!
И Генко с готовностью открыл рот.
— Ты что мне зубки свои показываешь? — засмеялся дедушка Коля.
— Я не ворую, а рву для людей, которые работают на молотилке! — обиделся Генко.
— Ах, вот оно что! А я было. . . Ну, это другое дело!
Давай-ка тогда нарвем груш вон с того дерева. Они самые вкусные, так и тают во рту.
Через полчаса Генко снова шагал по пыльной дороге, но ветер уже не раздувал его рубашонку.
Рубашку, набитую до отказа грушами да яблоками, он нес на плече, как мешок.
Ноша была нелегкая, но Генко шагал бодро. Ему хотелось поскорее принести яблоки и груши людям, которые работают на молотилке.
Иллюстратор Мира Йовчева.
11
3
4
1
3
3
