Ежи
Приходилось ли вам слышать, как разговаривают между собою ежи? Наверное, никто не слыхал. А вот я слышал.
Расскажу по порядку. Зимою и летом мы живём в Карачарове на берегу реки, в маленьком домике, со всех сторон окружённом лесом. Мы ходим в лес наблюдать и слушать, как живут и поют птицы, как расцветают лесные цветы, летают и ползают насекомые.
Выходя по ночам на крыльцо полюбоваться на звёздное небо, послушать ночные звуки и голоса, я часто слышал, как кто-то пробегает в высокой траве под сиренью. Я зажигал электрический фонарик и видел убегавшего большого ежа. Ежей мы нередко видели по вечерам, когда закатывалось солнце: в поисках пищи они безбоязненно бродили вокруг нашего домика, подбирали крошки и то, что мы для них оставляли. Нередко ежи подходили к большой чашке с едою, из которой мы кормили наших собак — добродушного чёрного Жука и хитрую Белку. Обычно Белка начинала обидчиво и яростно лаять, а её флегматичный сын Жук отходил в сторонку и терпеливо молчал. Ежи забирались передними лапами в собачью чашку и, тихо пофыркивая, спокойно ели. Несколько раз я ловил ежей и приносил в дом. Они ничуть не боялись людей, спокойно бегали по комнатам и не пытались свёртываться в клубочек. Я выпускал их на волю, и они продолжали кормиться возле нашего домика, раздражая собак.
Однажды в тёмную летнюю ночь я сидел в моей комнате за письменным столом. Ночь была тихая, лишь иногда с реки доносились лёгкие отдалённые звуки. В полной ночной тишине под полом вдруг послышались очень тихие незнакомые и приятные голоса. Голоса эти были похожи то ли на тихий разговор, то ли на шёпот пробудившихся в гнезде птенцов. Но какие же птенцы могли быть в подполье?.. И на мышиный писк, на злобный визг крыс не были похожи эти ласковые подпольные голоса. Я долго не мог понять, кто разговаривает у меня под полом. Через некоторое время я вновь услышал в подполье уже знакомый ласковый разговор. Там как бы беседовали между собою два загадочных, мне не знакомых существа.
— Каково спят наши детки?— говорил один ласковый голос.
— Спасибо, детки наши спят спокойно,— отвечал другой ласковый голос.
И загадочные голоса замолкали.
Я долго думал, кто так ласково разговаривает под моим письменным столом в подполье? «Наверное, там живут ежи,— подумал я.— Старый ёж приходит к своей ежихе и спрашивает у неё о маленьких ежатах». Каждую ночь я слышал в подполье ежиные голоса и улыбался: так дружно разговаривали ёж и ежиха!
Однажды вечером, когда за рекой закатывалось солнце, в открытое окно меня кликнул внук.
— Дедушка, дедушка,— кричал он,— выходи скорее!
Я вышел на крыльцо. Внук показал мне на спокойно прогуливавшееся по утоптанной дорожке целое семейство ежей. Впереди шёл старый большой ёж, за ним шла ежиха и маленькими комочками катились крохотные ежата. По- видимому, родители в первый раз вывели их из гнезда на прогулку. С тех пор каждый вечер старые ежи и ежата выходили гулять на дорожку. Мы оставляли для них в блюдце молоко. Ежата спокойно пили молоко вместе с котёнком, который у нас жил и подрастал.
Так продолжалось несколько дней. Потом ежи ушли в лес, и мы их видели редко. По ночам они по-прежнему приходили к нашему домику, пили молоко и ели из собачьей чашки, но больше я не слышал в подполье ежиных ласковых голосов.
Все видели и знают ежей. Это очень смирные и кроткие звери. Они никому не причиняют вреда и никого не боятся. Днём они спят, а ночью выходят на охоту. Они уничтожают вредных насекомых, воюют с крысами и мышами, загрызают ядовитых змей. На зиму они устраивают для себя под корнями деревьев маленькие удобные берлоги. На своих колючках они таскают в берлоги мягкий мох и сухие листья. На всю зиму ежи засыпают. Их маленькие сокрытые берлоги покрывают глубокие снежные сугробы, и ежи спокойно спят всю зиму. Просыпаются они ранней весной, когда в лесу сходит снег, выходят на охоту.
Ежи скоро привыкают к людям и делаются ручными. В соседнем пионерлагере развелось целое стадо ежей. Каждую ночь они приходят из леса к пионерской столовой и лакомятся едою, которую оставляют для них пионеры. Там, где живут ежи, нет ни мышей, ни крыс.
Когда-то и у меня жил ручной ёж. Днём он забирался в голенище валяного старого сапога, а ночью выходил на добычу. Я часто просыпался от мелкого топота и шума, который производил по ночам ёж. Два или три раза мне удалось наблюдать, как он ловит мышей. С необыкновенной быстротой ёж бросался на показавшегося в углу комнаты мышонка и немедленно с ним расправлялся. Признаться, он причинял мне много беспокойства, мешал по ночам спать и вёл себя нечистоплотно. Несмотря на все неприятности, мы очень подружились. Мне и моим гостям очень нравились некоторые ежиные смешные ухватки. Выходя из ночного убежища, он старательно обнюхивал и оглядывал каждую щёлку, подбирал на полу мелкие крошки. Было что-то уморительно смешное в его движениях, походке, в его маленькой мордочке, покрытой серыми волосами, в его маленьких чёрных и умных глазках.
Иногда я клал его на стол и громко хлопал по доске ладонью. Ёж почти мгновенно свёртывался в колючий серый клубок. Долго оставался он неподвижным. Потом начинал медленно, тихо развёртываться. Из острых серых колючек показывалась маленькая смешная и недовольная мордочка. Он обнюхивался и оглядывался. На мордочке появлялось выражение прежнего добродушного спокойствия.
О ежах написано и рассказано много. Рассказывают, как на ежей охотятся хитрые лисицы. Свернувшегося в колючий клубок ежа лисица тихонько скатывает с крутого берега в воду, где ёж быстро развёртывается, и лисица легко расправляется с ним. То же самое проделывают с ежами некоторые умные собаки.
Лисицы
Прошлым летом у нашего лесного домика произошло чрезвычайное происшествие. Ранним утром жена покликала меня на крыльцо, в голосе её слышалась тревога. Я вышел за дверь и у ступеней крыльца увидел лисичку. Она стояла, спокойно смотрела на нас и как будто ожидала угощения. Мне ещё никогда не приходилось видеть, чтобы осторожные, пугливые лисицы подходили близко к человеку. Обычно они прячутся в лесу и живую лисицу даже опытному охотнику трудно близко увидеть. Наша лисичка стояла совершенно спокойно, доверчиво глядя на нас. Красивый пушистый хвост её был вытянут, изящные тонкие лапки не двигались. Я с удивлением смотрел на негаданную гостью, сказал жене:
— А ну-ка, брось ей кусочек мяса!
Жена принесла из кухни небольшой кусок сырого мяса и бросила лисичке под ноги. Лисичка спокойно взяла и съела мясо. Ничего не понимая, я сказал жене:
Попробуй бросить ей кусочек сахару.
Белый кусочек сахару лисичка съела так же спокойно. Я долго не мог понять — откуда взялась у нашего домика необыкновенная гостья, и наконец догадался.
За лесом, в двух или трёх километрах, недавно построили большой пионерский лагерь. Летом в этом лагере отдыхают приезжие из Москвы пионеры. Как-то я был в лагере, читал ребятам мои рассказы. Они показали мне обнесённый железной сеткой маленький уголок юного натуралиста. Там в небольших клетках жили ручные белки и птицы, жила и рыжая лисичка, которую ребята кормили из рук. По-видимому, уезжая в город, пионеры выпустили на волю привезённую из московского зоопарка лисичку. Не привыкшая к свободе лисичка отправилась разыскивать человека. Наш лесной домик оказался первым на её пути. Лисичка несколько дней жила у нашего домика. Днём она пропадала— быть может, забиралась в подполье или пряталась в пустую собачью конуру возле сарая. По утрам и вечерам она выходила на волю, и мы её кормили. К нашему рыжему коту она относилась дружески, и нередко они ели из одной чашки. Иногда лисичка ночевала на маленькой террасе возле моей комнаты. Однажды жена оставила на столе террасы кастрюльку холодного супа. Лисичка открыла крышку и съела ночью весь суп.
О лисицах рассказано много всяческих басен и небылиц.
В народных сказках лисицу обычно изображают хитрым зверем, обманывающим доверчивых птиц и зверей.
Сомнения нет, что живущие на воле лисицы нередко ловят зазевавшихся крупных птиц, изредка таскают домашних уток и кур, любят зайцев — беляков и русаков. Как многие звери, лисицы устраивают кладовые. Пойманного зайца лисицы не могут съесть в один приём и старательно зарывают оставшееся мясо в снег. Лисицы помнят свои кладовые и, когда нет добычи, доедают спрятанное про запас мясо.
Они разоряют гнёзда птиц, свитые на земле, ловят подростков-птенцов, не умеющих хорошо летать. Но самая обычная пища лисиц — это лесные и полевые мыши. Зайцами и мышами питаются они зимою, когда лежит глубокий снег. Даже днём можно увидеть в открытом поле мышкующую лисицу, неся над снегом пушистый свой хвост, пробегает лисица по снежным полям и сугробам, прислушиваясь к каждому звуку. Слух и чутьё у неё изумительны. Под глубоким сугробом она слышит писк мышей и безошибочно добывает их…
Мне редко приходилось охотиться на лисиц, но хитрые их повадки мне хорошо известны. Не раз я находил в лесу норы лисиц. Нередко они селятся в норах хозяйственных барсуков, которых настойчиво выживают. Лисицы и сами роют глубокие норы, обычно в песчаных откосах, прикрытых деревьями и кустами. У жилых лисьих нор всегда можно видеть много костей птиц и зверьков, которыми взрослые лисицы кормят подрастающих лисенят. Спрятавшись в кустах, можно увидеть играющих у норы подростков-лисенят. Гостя как-то на водяной мельнице, стоявшей на берегу лесной реки, каждое утро я видел, как молодая собака мельника играет на лугу с выходившим из лесу рыжим лисёнком. Никаких ссор между ними не происходило.
Пойманные молодые лисицы очень быстро привыкают к человеку. Их можно водить по городу на цепочке, как водят домашних собак. Опытные люди уверяли меня, что даже в большом городе после выпавшей свежей пороши, среди кошачьих и собачьих следов на бульварах можно увидеть и лисьи следы. Не знаю, можно ли верить таким рассказам, но вполне допускаю, что выпущенная в городе на волю лисица может себя прокормить…
Барсуки
Когда-то барсуков много водилось в наших русских лесах. Обычно они селились в глухих местах, возле болот, рек, ручьёв. Для своих нор барсуки выбирали высокие, сухие, песчаные места, которые не заливали вешние воды. Барсуки рыли глубокие норы. Над их норами росли высокие деревья. Из нор было несколько выходов и входов. Барсуки очень опрятные и умные звери. Зимою они, так же как ежи и медведи, впадают в спячку и выходят из нор только весной.
Помню, ещё в детстве отец водил меня смотреть жилые барсучьи норы. Вечером мы прятались за стволами деревьев, и нам удавалось видеть, как выходят на промысел старые коротконогие барсуки, как у самых нор играют и возятся малые барсучата.
В лесу по утрам мне не раз приходилось встречать барсуков. Я смотрел, как осторожно пробирается барсук у стволов деревьев, обнюхивает землю, разыскивая насекомых, мышей, ящериц, червяков и другой мясной и растительный корм. Барсуки не боятся ядовитых змей, ловят их и поедают. Барсуки не уходят далеко от норы. Они пасутся, охотятся вблизи подземного жилища, не надеясь на свои короткие ноги. Барсук по земле ходит тихо, и не всегда удаётся услышать его шаги.
Барсук безобидное и очень полезное животное. К сожалению, в наших лесах барсуков теперь почти не стало. Редко где в глухом лесу сохранились населённые барсучьи норы. Барсук умный лесной зверь. Он никому не причиняет вреда. К неволе барсук привыкает трудно, и в зоопарках днём барсуки обычно спят в своих тёмных конурах.
Очень интересно, найдя норы, следить за жизнью их обитателей.
Я никогда не охотился на миролюбивых барсуков, но иногда находил их лесные жилища. Живых барсуков редко приходилось видеть. Идёшь, бывало, с глухариного тока, встаёт над лесом солнце. Остановишься, чтобы, присев на пенёк, хорошенько послушать и посмотреть. Увидишь барсука, осторожно пробирающегося у стволов деревьев и обнюхивающего каждую пядь земли. Лапы барсука похожи на маленькие крепкие лопаты. В случае опасности барсук может быстро зарыться в землю. Когда барсуки роют свои норы, они выгребают землю передними ногами, задними — выталкивают её наружу. Быстро, как машины, роют они норы.
Если вам придётся найти в лесу живые барсучьи норы — не трогайте их, не разоряйте и не убивайте полезных и добродушных зверей. Барсук стал в наших лесах очень редким животным. Совсем уничтожить этого зверя нетрудно.
Бобры
Из всех диких зверей, которых мне доводилось видеть и наблюдать, самые диковинные и умные звери, несомненно, бобры. Уже много лет назад побывал я в Лапландском заповеднике — на далёком севере нашей страны. В те времена на Кольском полуострове ещё не было хороших проезжих дорог. В заповедник нужно было пробираться на парусной лодке по пустынному и дикому озеру, носившему сказочное имя Имандра. Пустынные берега Имандры были покрыты глухими безлюдными лесами. Мы перетаскивали нашу лодку через каменистые пороги реки Нижняя Чуна, плыли по ещё более пустынному озеру, богатому редкостной рыбой.
Я увидел лесной нетронутый край непуганых птиц, непуганого зверя. По заповеднику запросто бродили медведи, паслись стада диких оленей, почти у самых ног путешественника смело бегали белые куропатки. По озеру плавали дикие лебеди, по лесным трущобам скитались хитрые росомахи, с шумом взлетали тяжёлые глухари, свистели и перепархивали рябчики.
Я поселился в маленьком домике, возле которого впадала в озеро река Верхняя Чуна. В эту реку сотрудники заповедника недавно выпустили бобров, привезённых в клетках из воронежского бобрового заповедника. Бобры быстро освоились и прижились на новых местах, со свойственным им трудолюбием начали устраивать на берегах реки свои жилища. Бродя по берегам реки Верхняя Чуна, мы находили много свежих бобровых погрызов, поваленные деревья, которые бобры у самого корня подгрызали своими острыми, крепкими зубами. Из обглоданных огрызков молодых деревьев бобры строили у воды свои высокие, скреплённые илом хатки с подземным выходом в бегучую воду. На реке Верхней Чуне мне не удалось увидеть живых бобров. Я видел лишь их следы, новые хатки и поваленные ими деревья.
Уже много позднее побывал я в воронежском бобровом заповеднике, где преданные своему делу люди охраняли и разводили редкостных зверей. Бобры жили там на воле, в лесной реке и на её притоках. Отловленных бобров сотрудники заповедника держали в просторных проволочных вольерах. Привыкнув к ухаживавшим за ними людям, бобры не страшились выходить днём из построенных для них деревянных хаток. Усевшись на задние лапы, держа в передних обрубки ивовых ветвей и стволов, они на глазах наших быстро, как на токарном станке, сгрызали с них зеленоватую кору.
В отдельном помещении, с устроенными у стен клетушками-загонами, жили ручные бобры. За ними ухаживали женщины, кормили их и поили. Некоторых бобров, отличавшихся кротким нравом, можно было брать в руки. Они становились совсем ручными, ходили, как собаки за своими хозяйками, называвшими бобров ласковыми именами.
Из воронежского заповедника бобров расселяют по всей нашей стране, по глухим удобным для их поселения рекам. Сами бобры широко расселились из воронежского заповедника по окрестным местам. Нору бобров однажды нашли под насыпью железной дороги, по которой проносились скорые и товарные поезда. Парочка бобров жила под мостом, гремевшим и сотрясавшимся от проезжавших тяжёлых машин.
Бобры когда-то жили почти повсеместно. Красивый и тёплый мех бобров ценился дорого ещё в далёкие времена. Шкурки бобров в старину заменяли деньги. Бобровыми шкурками люди расплачивались за купленные товары, выплачивали дань. Из бобровых шкурок богатые люди шили себе шапки, красивые и пышные воротники.
В течение многих столетий люди беспощадно охотились на бобров. Они ловили их в ловушки, ставили хитроумные капканы, стреляли из луков и ружей. Страшась людей, оставшиеся в живых бобры стали очень пугливы и осторожны. Они скрывались в малодоступных лесных трущобах возле самых глухих рек. Но и там их продолжали преследовать и истреблять. Бобров уничтожали не только в нашей стране, но и в Америке, и в Канаде, где на них велась жестокая охота.
Перед революцией в России осталось очень мало бобров. Немного бобров сохранилось в глухих лесах Белоруссии. Случайно уцелели бобры под Воронежем, где устроен теперь большой заповедник. В последние годы количество бобров в нашей стране значительно увеличилось. Места, где обитают бобры, охраняются от браконьеров.
Наверное, многим из вас известно, что умные бобры умеют строить на реках высокие плотины. Они поднимают воду в реке, возводят на берегах целые посёлки. В высоких, почти в рост человека хатках ютятся семьи бобров. В каждой бобровой хатке два этажа. В верхнем этаже, на мягкой подстилке, живут бобры и их дети. Съестные при пасы хранятся в нижнем этаже. Выход из хатки скрыт глубоко под водою. В воронежском заповеднике я видел устроенную бобрами на небольшой лесной реке высокую плотину. Слепленная из речного ила, огрызков дерева и небольших брёвен, плотина эта была полукруглой формы. По её гребню, через который струилась запруженная вода, легко можно было ходить. Я изумлялся инженерному мастерству и уму бобров, построивших эту высокую плотину. Строительством плотины бобры занимались ночами. Пугаясь людей, днём они сидели в своих закрытых хатках и глубоких норах. Строительный материал для плотины они сплавляли по воде тоже ночами. У поваленного на берегу дерева они отгрызали сучья и ветви, разгрызали ствол дерева на небольшие обрубки и скатывали в воду. По-видимому, строительная дружная работа производилась всем обществом бобров. Я не сомневаюсь, что умные и трудолюбивые бобры, как и многие другие дикие животные, могли бы стать доверчивым и близким другом человека.
Белки
Кто из вас, кому приходилось бывать в лесу, не видел этого легкого и проворного зверька? Идешь по лесной тропинке, собираешь в кузовок грибы и вдруг услышишь резкий, чекощущий громкий звук. Это играют, резвятся на дереве веселые проворные белки. Можно долго любоваться, как гоняются они друг за дружкой, носясь по сучьям и по стволу дерева, иногда вниз головою.
Белки никому не причиняют вреда. Зимою и летом живут белки в хвойных лесах. На зиму они заботливо запасают в дуплах корм. Летом и осенью сушат шляпки грибов, ловко нанизывая их на голые ветки деревьев. Я не раз находил в лесу грибные хранилища белок. Сидя под деревом в глухом лесу, я увидел однажды скакавшую по земле рыжую белку. В зубах она несла большую тяжелую гроздь лесных спелых орехов. Белки умеют выбирать самые спелые орехи. Они прячут их в глубоких дуплах и зимою безошибочно находят свои запасы.
Обычная пища белок — семена хвойных деревьев. В лесу на снегу под деревьями можно видеть зимою шелуху разгрызенных белками еловых и сосновых шишек. Сидя высоко на сучке дерева, держа шишку в передних лапках, белки быстро-быстро выгрызают из нее семена, роняя вертящиеся в воздухе чешуйки, бросают на снег обгрызенный смолистый стержень.
В зависимости от урожая сосновых и еловых шишек белки кочуют на большие расстояния. В пути они переплывают широкие реки, ночами пробегают через многолюдные города и поселки. Плывущие по воде белки высоко задирают пушистые хвосты. Их можно увидеть издалека.
Путешествуя некогда по северному Уралу, я узнал, что переплывающих широкие реки белок иногда ловят и проглатывают крупные щуки. Я познакомился с любителем-рыболовом, который ловил таких крупных щук на чучело белки. Насаженное на проволочный каркас чучело он тащил за лодкой на длинном крепком шнуре, совершенно так, как наши рыболовы таскают за лодкой обыкновенную блесну. На чучело белки с прикрепленным к нему крепким тройным крючком попадались самые крупные, пудовые щуки.
В урожайные годы, когда на елках много шишек, в наших среднерусских лесах скопляется много белок. Еще в недавние времена зимою на белок усиленно охотились промысловики-охотники, добывая ценные беличьи шкурки. Городские модницы носили дорогие беличьи шубки. На каждую шубку требовалось больше сотни маленьких шкурок. Вряд ли модницы думали и догадывались — как, когда и где добывались драгоценные беличьи шкурки и сколько загублено для их прихотей веселых милых лесных зверьков.
Белок можно легко приручить и держать в неволе. Некогда у меня был приятель, археолог и книголюб. В его большой комнате жила проворная веселая белка. Она доставляла много забот и хлопот хозяину-книголюбу. Без устали носилась она по книжным полкам, случалось, грызла переплеты дорогих книг. Пришлось посадить белку в проволочную клетку с широким вращавшимся колесом. По этому проволочному колесу белка носилась неутомимо. Белкам нужно постоянное движение, к которому они привыкли в лесу. Без такого постоянного движения, живя в неволе, белки болеют и умирают.
Осенью и весною белки линяют. На лето они одеваются в легкую рыжую шубку, поздней осенью эта рыжая шубка становится серой, густой и теплой. Белки строят уютные, теплые и прочные гнезда, похожие на сплетенные из тонких ветвей закрытые домики. Домики эти обычно строятся в развилинах густых и высоких хвойных деревьев, с земли их трудно увидеть. Внутри домик белки покрыт мягкой подстилкой. Там белки выводят и выкармливают маленьких своих бельченят. Самым грозным врагом белки, кроме человека, который на них охотится, является куница. Сильные и злые куницы беспощадно преследуют белок, ловят их и поедают, разоряют гнезда.
Охота на белок в России велась с давних пор, особенно на севере, в больших лесах, где много водилось белок. В старину охотники уходили в лес с тяжелыми винтовками, заряжавшимися с дула крошечной свинцовой пулькой. Эти охотники держали бельчатниц-лаек. Умные чуткие лайки находили и облаивали белок, затаившихся в высоких вершинах деревьев. Охотник подходил к лаявшей собаке, стучал обухом топора по стволу. Испуганная белка выскакивала из своего убежища. Положив ствол тяжелого ружья на россошки, охотник стрелял из винтовки в сидевшую на сучке белку. Чтобы не испортить ценной шкурки, охотник старался попасть в глаз зверька, тут же снимал шкурку с убитой белки.
В Лондоне, в центре огромного многолюдного города, в Ридженс-парке, на городском бульваре, заросшем высокими деревьями, я некогда видел белок, совсем не пугавшихся человека. Входя в парк, посетители покупали у сторожей немного земляных орешков, положенных в бумажные мешочки. Увидев человека, идущего по парку с орешками в руках, белки соскакивали с деревьев и смело подбегали к нему. Человек протягивал зонтик или палку, белки легкими прыжками взбирались к нему на плечо и лакомились вкусными орехами. Я часто наблюдал в Ридженс-парке, как рядом с людьми, сидевшими на скамейках, прыгают и играют ручные белки. Там их никто не трогал и не обижал.
В некоторых наших подгородных парках теперь тоже можно наблюдать ручных белок, которые людей почти не боятся.
Совсем недавно, прошлой зимою, у окна нашего лесного домика каждый день появлялись две белки. Мы выбрасывали в форточку на снег небольшие кусочки черного хлеба. Белки подхватывали их и взбирались на росшую под окном густую темную елку. Усевшись на сучок, держа в передних лапках кусочек хлеба, они быстро съедали его. С нашими белками часто ссорились сероголовые галки, всякий день прилетавшие под окно нашего домика, чтобы полакомиться приготовленным для них угощением. Проходя однажды тропинкой в лесу, жена увидела знакомую белку с хлебной коркой во рту. Она удирала от двух настойчиво преследующих ее галок, старавшихся отнять хлеб.
Удивительно красивы следы белок в лесу на только что выпавшем чистом снегу. От дерева к дереву четким и легким пушистым узором тянутся эти следы. Белки то перебегают от дерева к дереву, то взбираются на вершины, покрытые тяжелыми гроздьями шишек. Распушив легкий хвост, они, стряхивая снежную навись, легко перемахивают с ветки на ветку соседних деревьев.
В сибирских лесах иногда встречаются белки-летяги. У этих маленьких лесных зверьков между передними и задними ногами есть легкая перепонка. Они легко перескакивают, как бы перелетают с дерева на дерево. Мне только однажды удалось видеть белок-летяг в наших смоленских лесах. Они жили в глубоком дупле старого дерева. Там я случайно их обнаружил.
Бурундук
В самом конце лета, охотясь на берегах реки Камы, я жил у приятеля моего, лесника, в глухом прикамском лесу. Сидя у открытого окна, я увидел, как в лесниковом небольшом огороде, почти рядом с окном, сам собою колышется тяжёлый цвет дозревающего подсолнуха. На подсолнухе сидел маленький красивый зверёк. Он хлопотливо выдёргивал из гнёзд зёрна спелого подсолнуха и набивал ими защёчные мешки.
Это был бурундук, проворный и ловкий зверёк, похожий на маленькую белку. Живут бурундуки под деревьями, в земляных неглубоких норах. В этих норах они устраивают вместительные кладовые, где прячут обильные запасы: кедровые орехи, подсолнухи, хлебные семена. Быстрый бурундук всегда находится в движении. Он бегает по сучьям деревьев, по кучам хвороста, сложенного в лесу. Живого, очень любопытного зверька нетрудно поймать. Я видел, как ловят бурундуков в лесу деревенские ребята. В руках они держат лёгкую палочку с привязанной на конце волосяной петлёю. Стоит посвистеть в берестяную или ивовую дудочку — и любопытный бурундук выбегает из своей норы. На шею ему нетрудно накинуть лёгкую петельку. В неволе весёлые бурундуки приживаются быстро. Их можно держать в большой клетке, кормить орехами, семенами. Они очень весело гоняются друг за дружкой по клетке, и на их весёлые игры и схватки приятно любоваться.
У бурундуков в лесу много лютых врагов. Их уничтожают хищные птицы, ловят домашние кошки, а кладовые бурундуков находят и разоряют в лесу медведи.
Мне очень приятно вспоминать маленьких бурундуков. Я помню глухой таёжный лес, освещённые солнцем, окружённые высокими деревьями зелёные поляны и маленьких зверьков, оживляющих таёжную глушь и тишину.
Горностай
Кто не знает и не слышал об этом красивом зверьке, ещё в самые недавние времена обитавшем в нашей стране почти повсеместно, от Крайнего Севера до далёкого юга?
…Горностай очень подвижный хищный зверёк. Днём горностая трудно увидеть. В зимнее время на чистом снегу отчётливо видны его парные лёгкие следы. Скрываются горностаи в подземных норах под корнями старых деревьев, обычно по берегам рек и ручьёв, в заросших лесом оврагах.
Случается, живут горностаи и вблизи селений, прячутся под амбарами и жилыми домами. Ночью нередко забираются в курятники, устраивают там жестокую расправу над спящими курами и петухами. После войны в окрестностях Ленинграда и в самом городе я видел на снегу много следов горностаев, прятавшихся в выбоинах и глубоких ямах, оставшихся после разрывов мин и снарядов,
На далёком севере храбрые горностаи человека почти не страшатся. Уже много лет назад довелось мне побывать в Лапландском заповеднике. Ранней весною я жил на берегу лесной речки Верхняя Чуна, впадавшей в глубокое озеро, ещё покрытое толстым льдом. Я жил совсем один в маленьком домике, срубленном руками сотрудников заповедника. Вместо печки в углу домика был из камней сложен широкий очаг, в котором я разводил огонь. Я спал на бревенчатых жёстких нарах, в спальном мешке, сшитом из оленьих тёплых шкур.
В устье реки, на которой жили бобры, образовалась к весне небольшая полынья с быстро текущей прозрачной водою. В этой полынье я ловил на блесну серебристых хариусов, в великом множестве собиравшихся у песчаного чистого дна. С пойманной рыбой я возвращался к домику, возле которого лежала куча больших камней, и принимался чистить рыбу. Всякий раз из кучи камней выскакивал лёгкий и быстрый горностай. Я бросал на снег потроха вычищенной рыбы, и он проворно таскал их в своё убежище под камнями. Так я познакомился и подружился с соседом моим горностаем. Через некоторое время он стал сам приходить в мой домик, где я варил на огне вкусную уху, лакомился костями и головами сваренной мною рыбы. Однажды ночью он забрался в мой спальный мешок, и мы мирно с ним спали.
Живя в маленьком домике, я наблюдал, как наступает в северном краю весна, наблюдал за бобрами, зимовавшими в своих покрытых сугробами хатках, следил за разбойницей-росомахой, иногда, в поисках пищи, подходившей к моему окну.
Ранней весною на озеро прилетели лебеди. Красиво изогнув длинные шеи, они плавали в открытой полынье, иногда выходили на лёд. Привыкший ко мне горностай скрашивал моё одинокое житьё.
Уже в другие времена, путешествуя по Таймырскому полуострову, не раз приходилось мне наблюдать дерзких горностаев. Они смело переплывали широкое Таймырское озеро, где их иногда глотали крупные рыбы гольцы, похожие на сёмгу. Вскрывая пойманных в сети гольцов, в их желудках мы находили проглоченных горностаев. Горностаи очень ловко увёртывались от наших ездовых собак, и даже самой быстрой и ловкой собаке редко удавалось поймать горностая. В детстве я не раз наблюдал горностаев, живших в подполье и в хозяйственных деревенских пристройках. Увидев человека, они быстро и незаметно исчезали.
Выдры
Ранним утром я проходил берегом знакомой тихой реки. Уже взошло солнце, стояла полная беззвучная тишина. На берегу широкой и тихой заводи я остановился, прилёг на луг и закурил трубочку. В кустах пересвистывались и перелетали весёлые птички. По всей заводи густо цвели белые лилии и жёлтые кувшинки. Широкие круглые листья плавали на поверхности недвижной воды. Над кувшинками летали и присаживались лёгкие стрекозы, в небе кружили ласточки. Высоко, высоко, чуть не под самыми белыми облаками, распластав крылья, парил ястреб-канюк. Пахло цветами, скошенным сеном, береговой высокой осокой.
Вдруг что-то шлёпнуло раз и другой посреди тихой заводи, и я увидел голову вынырнувшей выдры, плывущей к берегу меж недвижных кувшинок. С живой пойманной рыбой во рту выдра плыла к густому кустарнику, которым был покрыт берег. Я сидел не шевелясь, видел, как выдра выбралась из воды и исчезла под кустами. Мне ещё не приходилось наблюдать на свободе живую скрытную выдру. Иногда только я видел на мокром береговом песке следы осторожной хищницы.
Выдры живут обычно у глухих и тихих лесных речек, где водится много рыбы. Они питаются исключительно рыбой, очень хорошо умеют нырять, подолгу остаются под водою. Выдра очень красивое животное. Тёплый и лёгкий мех выдры дорого ценится.
Пойманную молодую выдру легко приручить. Ещё в раннем детстве я знал человека — лесного объездчика, служившего у хозяина моего отца. У этого человека жила ручная выдра. Он брал её с собою на охоту, и она бежала за ним, как обыкновенная собака. Иногда он посылал ручную выдру в воду. На глазах наших она ныряла и выносила на берег к ногам хозяина живую пойманную рыбу.
Выдры уцелели только в самых глухих и нетронутых местах. Живут выдры очень скрытно, их трудно увидеть и поймать.
Заяц
Это было много лет назад. Ранним утром я возвращался с дальнего глухариного тока. С трудом перебравшись через горелое топкое болото, я выбрал удобное место, присел отдохнуть у большого зелёного пня, очень похожего на мягкое кресло.
В лесу было тихо, солнце взошло. Я раскурил трубочку и, развалившись у пня, положив на колени ружьё, стал прислушиваться к звукам. Было слышно, как шумят на болоте журавли, токуют в позолоченном небе бекасы. Где-то поблизости прогремел и засвистел рябчик.
Весной я никогда не стрелял рябчиков, но с костяным старым пищиком из пожелтевшей заячьей кости никогда не расставался. Мне нравилось пересвистываться с рябчиками, близко смотреть на подлетавших на свист задорных петушков, с распущенными крылышками и хвостами шустро бегавших по колодам и кочкам почти у моих ног.
Покуривая трубочку, пересвистываясь с подлетавшими рябчиками, я вдруг увидел за стволами деревьев тихо ковылявшего прямо на меня зайца-беляка. Усталый, он возвращался на лёжку после весёлых ночных похождений. Коротенькими прыжками он тихо ковылял по моховым рыжеватым кочкам. На его мокрых ляжках смешно болтались клочки вылинявших зимних порточков.
Я сидел не двигаясь, не шевеля пальцем, сливаясь с высоким зелёным пнём. Когда заяц подбежал совсем близко, почти в колени, я немного пошевелился и тихо сказал:
— Ага, попался, Косой!
Боже мой, что стало с зайцем, как подхватился он, как замелькали между кочками его порточки, коротенький хвостик!
Громко смеясь, я крикнул зайцу вдогонку:
— Улепётывай, Косой, поскорее!
У каждого охотника в запасе много воспоминаний о неожиданных встречах и происшествиях в лесу. Обычно такие охотники рассказывают о своих удачных выстрелах, о застреленной и добытой дичи, о работе умных собак. На охотничьем долгом веку я много перестрелял крупной и мелкой дичи, не раз охотился на волков и медведей, но — странное дело — простая встреча с забулдыгой-зайчишкой запомнилась больше, чем самые удачные и добычливые охоты.
Я как бы и теперь вижу лес, тихое утро, слышу свист рябчиков, отчётливо вижу зайчишку-беляка, мокрые его порточки.
Улепётывай, брат Косой, на доброе здоровье!
Муравьи
В нашем лесу очень много муравьиных куч, но один муравейник особенно высок, больше моего шестилетнего внучонка Саши.
Гуляя по лесу, мы заходим к нему понаблюдать за жизнью муравьёв. Тихий ровный шорох исходит в погожий день от муравейника. Сотни тысяч насекомых копошатся на поверхности его купола, тащат куда-то веточки, затыкают и откупоривают свои многочисленные ходы, вытаскивают погреться на солнышке белые яички-личинки.
Саша срывает былинку и суёт её в муравейник. Тотчас на неё набрасываются недовольные раздражённые муравьи. Они выталкивают былинку и, изогнувшись, обстреливают её едкой кислотой. Если после этого былинку лизнуть, на губах остаётся вкус резко пахнущей муравьиной кислоты, похожей на кислоту лимона.
Десятки узеньких тропок разбегаются от муравьиного города. Непрерывным потоком деловито бегут по ним в высокой траве муравьи. Одна из тропок привела нас на самый берег нашей реки. Там над обрывом росло небольшое деревце. Его ветви и листья были облеплены муравьями.
Мы внимательно осмотрели деревце. На нём оказалось множество зеленоватых тлей, плотной массой неподвижно сидевших на нижней стороне листьев и у основания черенков. Муравьи щекотали тлей своими усиками и пили сладкий сок, который тли выпускали. Это было “дойное” стадо муравьёв.
Известно, насколько разнообразны виды муравьёв. Крупные рыжие лесные муравьи очень сильно отличаются от маленьких чёрных муравьишек-сладкоежек, частенько забирающихся в сахарницу в лесном нашем домике. Учёные насчитывают на земле тысячи видов муравьёв. Все они живут многочисленными обществами. Самые крупные из муравьёв достигают размера трёх сантиметров.
Вернувшись домой, Саша просит почитать ему про муравьёв в книгах. Мы узнаём об удивительных африканских муравьях-портных, сооружающих себе гнёзда из листьев, склеенных по краям особым клейким веществом, выпускаемым муравьиными личинками, о бродячих муравьях-охотниках, кочующих миллионными армиями, состоящими из муравьёв-добытчиков, муравьёв-рабочих и муравьёв-солдат. Мы узнаём, что есть муравьи-рабовладельцы, захватывающие себе в рабство других муравьёв, есть муравьи-пастухи, выращивающие у себя в гнёздах “дойных” тлей, есть муравьи-земледельцы…
Некоторые из муравьёв, обитающие в жарких странах, иногда приносят вред, обрезая листву деревьев.
Наши лесные муравьи очень полезны. Они разрыхляют почву, уничтожают вредителей леса и производят большую санитарную работу, убирая останки умерших животных и птиц.
Нет, пожалуй, таких людей, которые не видели бы муравьев. Но в их сложной общественной жизни далеко не всё ещё известно. Учёные, изучающие муравьев, до сих пор не знают, каким образом сговариваются между собой муравьи, слаженно перетаскивающие тяжёлые, во много раз превосходящие их собственный вес, предметы, как удаётся им сохранять постоянную температуру внутри муравейника. Много тайн ещё не раскрыто в жизни муравьиных колоний.
Очень давно, когда отец впервые стал брать меня на охоту, произошёл такой редкий случай. Мы ехали по лесу на дрожках. Было раннее утро, на деревьях и на траве сверкала обильная роса. Пахло грибами, сосновой хвоею.
У большого дерева отец остановил лошадь.
— Посмотри-ка, — сказал он, показывая на огромную муравьиную кучу, возвышавшуюся над зарослями папоротника. — Там лежит “муравейное масло”.
Почти на вершине кучи лежал небольшой кусок какого-то светло-жёлтого вещества, очень похожего на обыкновенное сливочное масло. Мы сошли с дрожек и стали рассматривать загадочное вещество, по которому бегали муравьи. Поверхность “масла” была матовой от множества следов муравьев.
Отец рассказал мне, что ему приходилось находить на муравьиных кучах такое “муравейное масло”, но увидеть его редко кому удаётся.
Мы положили кусок “масла” в кружку, которую брали с собой на охоту, обвязали бумагой и спрятали под деревом. На обратном пути мы собирались взять “муравейное масло”.
Вечером мы возвращались с охоты. Отец вынул из-под дерева кружку и снял бумагу. “Масла” в кружке осталось совсем немного — оно улетучилось.
Остаток “муравейного масла” мы привезли домой. В тёплой комнате оно растаяло, стало жидким и прозрачным. От него резко пахло муравьиным спиртом.
Этим “маслом” растирала поясницу жившая у нас бабушка и всё уверяла, что лесное лекарство очень помогает от мучившего её “прострела”.
За всю долгую жизнь мне не приходилось потом находить загадочное “муравейное масло”. Я расспрашивал опытных людей и знакомых зоологов, заглядывал в книги, но “муравейное масло”, которое в детстве я видел своими глазами, так и осталось загадкой.
Лоси
Из всех зверей, обитающих в наших русских лесах, самый крупный и самый сильный зверь — лось. Есть что-то допотопное, древнее в облике этого крупного зверя. Кто знает — возможно, лоси бродили в лесах ещё в те далёкие времена, когда жили на земле давно вымершие мамонты. Недвижно стоящего в лесу лося трудно увидеть — так сливается окраска его бурой шерсти с окраской окружающих его древесных стволов.
В дореволюционные времена лоси в нашей стране были уничтожены почти поголовно. Лишь в очень немногих, самых глухих местах, уцелели эти редкие звери. При советской власти охота на лосей была строго запрещена. За десятки лет запрета лоси расплодились почти повсеместно. Теперь они безбоязненно подходят к людным селениям и шумным большим городам.
Совсем недавно в центре Ленинграда, на Каменном острове, отправлявшиеся в школу ребята увидели утром двух бродивших под деревьями лосей. По-видимому, эти лоси забрели в город в ночное тихое время, заблудились на городских улицах.
Вблизи городов и селений лоси чувствуют себя в большей безопасности, чем в глухих местах, где их преследуют охотники-браконьеры. Они не боятся переходить широкие асфальтовые дороги, по которым непрерывным потоком движутся грузовые и легковые машины. Нередко они останавливаются у самой дороги, и проезжающие в машинах люди свободно могут их наблюдать.
Лось — очень сильное, сторожкое и умное животное. Отловленные лоси быстро привыкают к людям. Зимою их можно запрягать в сани, как запрягают на севере домашних оленей.
Мне не раз приходилось встречать в лесу лосей. Прячась за укрытием, я любовался красотою сильных зверей, лёгкими их движениями, ветвистыми развесистыми рогами самцов. Каждый год самцы лосей меняют свои тяжёлые ветвистые рога. Сбрасывая старые рога, они трутся о стволы и сучья деревьев. В лесу нередко люди находят сброшенные рога лосей. Всякий год на рогах самца-лося прибавляется лишний отросток, и по количеству отростков можно узнать возраст лося.
Лоси любят воду, нередко переплывают широкие реки. Переплывающих реку лосей можно догнать на лёгкой лодке. Над водой видны их горбоносые головы, широкие ветвистые рога. Бродя с ружьём и собакой по лесной вырубке вблизи реки Камы, однажды я увидел лося, «принимавшего ванну» в небольшом открытом болотце. По-видимому, лось спасался от осаждавших его злых оводов и слепней. Я подошёл близко к стоявшему в болотной воде лосю, но выскочившая из кустов моя легавая собака его испугала. Лось вышел из болота и не торопясь скрылся в густом лесу.
Самое удивительное, что тяжёлые лоси могут переходить самые топкие трясинные болота, по которым не может ходить человек. Для меня это служит доказательством того, что лоси жили ещё в те давние времена, когда отступали покрывавшие землю ледники, оставляя за собою обширные топкие болота.
Пауки
Однажды летом я собрал у нашего домика небольшой букет полевых цветов колокольчиков, лютиков, ромашек и простой серенькой кашки. Букет я поставил на письменный стол. Из букета выполз крошечный лазоревый паучок, очень похожий на живой драгоценный камешек. Паучок переползал с цветка на цветок, и я долго им любовался. Он то нерешительно спускался до самого стола на своей невидимой паутинке, то, как бы испугавшись, быстро поднимался. Я подставил ладонь, и, коснувшись её, паучок тесно поджал лапки, притворился мёртвым, совсем стал похож на кругленький драгоценный камешек, катавшийся по моей ладони. Я посадил его на букет цветов и скоро забыл о лазоревом паучке.
Я продолжал заниматься своими делами. Букетик полевых цветов на моём столе завял. Пришлось сменить его свежими цветами.
Крошечный паучок, оказалось, остался жить в моей бревенчатой комнате. Сидя за работой, я увидел однажды, как над моим письменным столом на тоненькой-тоненькой невидимой паутинке, перебирая зеленоватыми ножками, спускается с потолка знакомый лазоревый паук. Он то поднимался, как искусный акробат, на своей невидимой паутинке, то быстро спускался, покачиваясь над моей рукописью. С тех пор я часто видел в моей комнате лазоревого паучка. Он спускался над моим столом, и я говорил ему:
— Здравствуй, дружище, доброе утро!
Я всегда с любопытством наблюдал пауков: мне нравились эти лесные трудолюбивые охотники-мастера. Идёшь, бывало, в ранний час тихого летнего утра в лес на охоту и остановишься: такая чудесная развешана на зелёных ветвях, на стебельках высоких трав тончайшая сеть паутины — вся в алмазных сверкающих капельках утренней росы. Долго любуешься на чудесное тонкое кружево, сотканное искусным мастером-пауком. Сам мастер-паук сидит в центре своей сети, терпеливо, как настоящий охотник-рыболов, ждёт — когда попадёт в его сеть добыча: визгливый комар или кусачая злая муха. Быстро кидается он на добычу, связывает её своей паутиной.
Уже много лет назад я жил в глухой смоленской деревне, среди больших лесов, хорошо знакомых мне с детства. Тогда я очень много охотился, был крепок и здоров, любил проводить ночи в лесу у охотничьего костра. Я прислушивался к голосам птиц и зверей, хорошо знал места, где водилось множество дичи — лесной и болотной. Летом и зимою охотился на волков, обитавших в глухих непролазных болотах, Весною ходил на тетеревиные и глухариные тока, тропил зимой по пороше зайцев.
Бродя с ружьём по лесам, я внимательно присматривался к лесной таинственной жизни, мало знакомой городским неопытным людям. Каждое утро я видел, как восходит над лесом солнце, слушал, как дружным хором приветствуют восход счастливые птицы. Ночами я смотрел на высокое звёздное небо, слушал чудесную тихую музыку раннего рассвета.
В лесу я иногда собирал диковинные корешки, похожие на сказочных птиц и зверей, вместе с охотничьей добычей клал их в свою сумку. Стены моей маленькой деревенской комнаты были обиты внутри еловой корою, очень похожей на дорогую тиснёную кожу. На стенах висели мои ружья, охотничьи принадлежности, диковинные лесные находки, красивые и опрятные птичьи гнёзда.
Поздним летом, выходя каждый день на охоту, я клал в карманы порожние спичечные коробки. В эти коробки я собирал в лесу понравившихся мне самых искусных мастеров-пауков. Вернувшись с охоты, я выпускал их в моей комнате. Пауки быстро разбегались по углам. Иные из них оставались у меня жить, иные куда-то уходили. На потолке и в углах комнаты висела чудесная свежая серебряная паутина.
Ходившие ко мне гости дивились моему жилищу, разводили руками. Маленькая моя комната была похожа на лесной музей, на лесную сказочную избушку. Пыльной, запущенной паутины у меня, разумеется, не было. Мои жильцы-пауки старательно охотились на грязных мух, на надоедливых комаров. Я мог спокойно работать, спокойно спать: друзья-пауки меня охраняли.
О пауках можно рассказать многое. Есть пауки-мастера и охотники. Есть пауки — быстроногие бегуны. Есть крошечные паучки-лётчики, которые летают по воздуху на длинных, выпущенных из брюшка паутинках: как настоящие парашютисты и планеристы, они пролетают большие пространства, перелетают широкие реки.
Есть пауки-водолазы. Эти пауки спускаются под воду на дно неглубоких лесных ручейков. Вместо скафандра они уносят на своём брюшке большой пузырь воздуха, которым дышат под водой. В жарких странах водятся и злые, ядовитые пауки, укус которых бывает иногда смертелен.
Пауки очень верно предсказывают погоду. Пойдёшь, бывало, за грибами длинная вязкая паутина липнет к лицу, к рукам. Это значит — надолго установилась ясная, хорошая погода. В конце лета ещё не скошенные луга бывают сплошь покрыты тончайшей сеткой паутины. Здесь трудилась бесчисленная армия маленьких паучков.
Как-то ранней осенью мне пришлось плыть на пароходе по нижней Волге. Берега были раскрашены осенним цветным узором.
Помню, ранним утром я вышел на палубу и ахнул от удивления. Над недвижной поверхностью Волги плыла и плыла освещённая восходившим над Волгою солнцем лёгкая паутина. Лёгкой, золотистой, как бы сотканной из воздуха паутиной был облеплен весь пароход: белые палубные стойки, деревянные поручни, решётки, скамейки. Пассажиры ещё не проснулись, и, стоя на палубе парохода, я один любовался сказочным зрелищем плывущей над Волгой, освещённой утренним солнцем паутины.
Многие люди, особенно женщины, боятся и не любят пауков. Они громко вскрикивают, если паук проползёт по платью или голой руке, широко раскрывают глаза, машут руками.
Старые богомольные бабушки, помню, говорили нам в детстве так:
— Убьёшь паука-крестовика — сорок грехов простится!
Пауками всегда называют жестоких, злых, жадных людей. Сравнение недобрых людей с трудолюбивыми чистоплотными мастерами и охотниками, искусно плетущими свои красивые сети, несправедливо.
Молодые друзья! Если увидите в лесу развешанную пауком сеть-паутину — не обрывайте её. Хорошенько полюбуйтесь, как умно и старательно развешивает свои сети трудолюбивый охотник-паук и кое-чему у него поучитесь.
Мои собаки
У всякого старого ружейного охотника непременно сохранились воспоминания о любимых охотничьих собаках. Помню, отец мне рассказывал о своей любимой собаке по кличке Жулик. Это был породистый умный чёрный пойнтер. Отец ходил с ним на охоту в богатых дичью местах, а Жулик ему был верным помощником. Жулик умел приносить в руки отца убитую дичь. Он обладал редким качеством — умением находить дичь и докладывать отцу о найденных выводках тетеревов и куропаток. Я играл с Жуликом в лесной конторе хозяина отца, и Жулик хорошо понимал мои детские шутки. Позже у отца был другой пёс, старый английский сеттер Спорт, которого отцу подарил его богатый хозяин. Спорт спал в кухне возле большой русской печи, где обычно ставили самовар. Когда самовар поспевал, начинал шумно кипеть, Спорт срывался со своей постели, бежал сообщать о вскипевшем самоваре. Никто не учил его этому, умный пёс сам догадывался помогать в доме хозяйкам.
Все, кому приходилось иметь дело с охотничьими или сторожевыми собаками, знают хорошо, как различны и непохожи эти собаки. Есть собаки умные и глупые, талантливые и бесталанные, есть собаки, охота с которыми доставляет огромное удовольствие, и есть собаки неудачные, раздражающие своего хозяина тупым непониманием, отсутствием чутья и смекалки.
За долгую мою охотничью жизнь было у меня много собак.
Больше всего я охотился с легавыми собаками по птицам. Жили у меня собаки сеттеры и пойнтеры. С ними я много исходил по полям и лесам нашей страны. Из легавых собак особенно памятен мне английский сеттер Понто. Эту награждённую многими золотыми медалями немолодую охотничью собаку мне подарил ленинградский старый охотник. Он привёз её ко мне в Гатчину, просил принять в подарок с единственным условием — иногда навещать Понтика и вместе со мною ходить на охоту. Понтик оказался хорошо натасканной, умной и очень вежливой собакой. Хорошо помню, как первый раз взял его на охоту. Сойдя с поезда, мы вышли на знакомый мне луг, поросший можжевеловыми кустами. Здесь держались старые вылинявшие косачи и молодые выводки. В высокой, ещё не скошенной траве Понтик прихватил след старого косача. Оглядываясь, как бы проверяя мой опыт и уменье, припадая к земле, повёл он меня по длинному следу, тянувшемуся между можжевеловых кустов. Не доходя до большого куста, он вдруг остановился, оглянулся, взглянул на меня и неожиданно стал делать широкий круг. Признаться, я не сразу понял хитрый охотничий приём умного Понтика. Зайдя с другой стороны куста, он выгнал на меня старого косача, которого я удачно застрелил. Понтик обрадовался добыче и подал её мне в руки.
Понтик был очень весёлая и очень умная собака. Я много с ним охотился, и на охоте он иногда любил надо мной подшутить. Застрелю, бывало, тетерева. К убитой птице подбежит Понтик, осторожно возьмёт её в зубы и меня поджидает. Стоит мне приблизиться, лукаво взглянув, Понтик на несколько десятков шагов отбежит, держа в зубах застреленную птицу. Такую шутку он повторял несколько раз, потом весело ко мне возвращался и по всем охотничьим правилам подавал в руки добычу.
Понтик прожил у меня до своей смерти. Его очень любили мои маленькие дети, с которыми он умел весело и забавно играть.
Кроме английских сеттеров, которых я особенно любил за их приветливый, ласковый нрав, жили у меня короткошёрстные пойнтеры. Хорошо помню чудаковатого пегого пойнтера Фрама. Прежний хозяин его научил Фрама всяческим забавным проделкам. Собираясь гулять, он в зубах приносил свой поводок. С Фрамом очень любили играть мои дочери. Он хорошо понимал шутки и охотно участвовал в детских весёлых играх. Дети клали ему на нос кусочек сахару. По приказанию он ловко подбрасывал и ловил ртом сахар. Иногда он начинал гоняться за кончиком своего хвоста, волчком кружился по комнате.
Подойдя к дождевой луже, он шлёпал по воде лапой и ловил ртом пузыри. Эта смешная забава Фрама очень нравилась детям. Фрам очень любил купаться. Стоило подойти к реке или к лесному озерку, как он начинал плавать, и было трудно выманить его на берег.
Он хорошо вёл себя на охоте. Выйдя в поле, где держались выводки серых куропаток, я спокойно садился на пень или на камень и закуривал трубочку, посылал Фрама разыскивать куропаток. Иногда он скрывался надолго и показывался вновь, всем видом своим приглашая меня следовать за ним. Я поднимался с места, выколачивал трубку, снимал ружьё и, не торопясь, шёл за Фрамом. Пока я не приближался на верный выстрел, Фрам не поднимал затаившихся куропаток. Он аккуратно приносил в зубах застреленную дичь и подавал её в руки.
О любимой моей собаке- английском сеттере Ринке-Малинке — мне уже приходилось писать. В тяжёлые годы войны я не расставался с любимицей Ринкой. В Новгородской области мы провели голодную зиму. Вместе со мною она побывала в лесном Приуралье.
Мы охотились в приуральских богатых дичью местах, летали на маленьких самолётах лесной авиации. Помню, как положив красивую голову мне на колено, сидит она в тесной кабине самолёта, как бродим мы с нею по прикамским поёмным зарослям и лугам. Уже после войны Ринке-Малинке была присуждена самая высокая для собак награда. В Ленинграде за красоту и полевую работу она получила звание чемпиона, имела много ценных наград.
Последней охотничьей собакой у меня был сын Ринки-Малинки, которого мы назвали Фомкой. Это был весёлый и добродушный крупный пёс, не обладавший талантами матери.
Теперь я уже не охочусь и не держу охотничьих собак, но воспоминания о четвероногих моих друзьях неизменно доставляют мне удовольствие. Я хорошо помню собак, с которыми мне приходилось охотиться.
Особенно нравились мне охотничьи русские лайки. Из всех собак это, пожалуй, самые умные и понятливые собаки. С лайками охотился я на медведей и на глухарей, знавал на севере лаек-бельчатниц, чуткое ухо которых за многие сотни шагов ловило тихий лесной звук. Они были добрыми и умными друзьями своих хозяев-охотников. Знавал я северных ездовых лаек, собак, на которых на дальнем севере нашем в зимнее время люди совершают далёкие путешествия.
Однажды на Новой Земле в Маточкином Шаре в бурную ветреную погоду я задумал высадиться на берег, где стояло промысловое становище охотников и рыбаков-ненцев. Спущенная с ледокола шлюпка подплыла к отлогому, покрытому галькой берегу, на который накатывали высокие морские волны. Я успел соскочить с носа шлюпки, а шлюпку с людьми отнесло в море отхлынувшей волной. Я стоял один на голом берегу и увидел, как от становища ко мне с лаем мчится большая стая собак. Признаться, мне стало немножечко страшно. Собаки бежали ко мне с громким лаем, их было несколько десятков. Спрятаться и убежать было некуда. Я стоял неподвижно. Первая подбежавшая собака бросилась на меня… и стала ласково облизывать моё лицо и руки, выражая свою радость. Другая собака ухватила её за ухо, оттащила и стала ласкаться ко мне. Незнакомые, никогда не видавшие меня собаки приветствовали появление нового гостя. Так поступали они с каждым человеком.
(Илл. Капустиной Т.)
48
39
33
20
23
28
