Башмаков и Иван Иваныч

Рассказ о том, как Башмаков защитил огромную тряпичную куклу-манекен, набитую опилками, которую солдаты прозвали Иван Иванычем…

«Башмаков и Иван Иваныч» читать

Кроме тех солдат, что числились в списках старшины, был в нашей роте один «солдат», который ни в каких списках не числился.

Звали его Иван Иваныч.

Когда-то Иван Иваныч служил для испытания новых парашютов, а теперь доживал свой век в нашей роте.

Не раз Иван Иваныча брали в «плен», не раз приходилось ему выступать в роли «языка», не раз бросали его на землю ловким приёмом самбо. Такая была у него служба.

Иван Иванычем звали огромную тряпичную куклу-манекен, набитую опилками. Это имя ему придумали солдаты.

Если кто-нибудь в роте задавал вопрос, на который не было ответа, ему говорили:

— Спроси у Иван Иваныча.

Если провинившийся солдат оставался в воскресенье без увольнения, над ним посмеивались:

— Привет от Иван Иваныча!

А когда кто-нибудь из нас отправлялся в кладовку, или, говоря по-военному, в каптёрку, то непременно сообщал:

— Пойду к Иван Иванычу.

Потому что в «мирное» время, когда не было учений, когда не было тактической подготовки и занятий по самбо, Иван Иваныч хранился в ротной каптёрке вместе с солдатскими чемоданами и старыми гимнастёрками.

Впрочем, таких мирных дней не много выпадало на долю Иван Иваныча.

Однажды во время взводных учений рядовой Башмаков и рядовой Коркин получили приказ: захватить «языка».

«Языком», естественно, был Иван Иваныч. Башмаков и Коркин должны были разыскать его в густом кустарнике, снять с поста по всем правилам военного искусства и доставить затем в расположение взвода.

И вот когда «язык» был уже обнаружен и схвачен, выяснилось, что самое трудное ещё только начинается.

Тащить Иван Иваныча оказалось очень нелегко: как-никак, а весил он около восьмидесяти килограммов. Кроме того, шёл дождь и было темно.

— Ты берись за ноги, а я за руки, — сказал Коркин.

— Хорошо, — сказал Башмаков.

Так они протащили Иван Иваныча несколько метров.

— Нет, — сказал Коркин, — лучше ты берись за руки, а я за ноги.

— Хорошо, — сказал Башмаков.

Они протащили Иван Иваныча ещё несколько метров.

— Подожди, — сказал Коркин, — берись ты опять за ноги, а я за руки.

— Хорошо, — сказал Башмаков.

Он давно знал, что больше всего Коркин любил распоряжаться и командовать. Такой уж характер был у Коркина. Скверный характер.

Он и в казарме себя так вёл. Назначат их вместе пол мыть, Коркин скажет: «Ты, Башмаков, пока мой, а я пойду тряпок хороших поищу» — и уйдёт, и ходит где-то час целый, а Башмаков моет. Вернётся Коркин: «Как? Ты уже вымыл? А я тряпок так и не нашёл».

— Да что ты, Башмаков, на него смотришь? — говорили иногда солдаты. — Сказал бы ему пару ласковых слов.

— Да ладно… — отвечал Башмаков. — Чего там…

А тут, видно, никак Коркин не мог решить, каким образом выгоднее нести Иван Иваныча. Возьмётся за руки — ему кажется, Башмакову в ногах легче. Перейдёт в ноги — опять кажется, Башмаков доволен.

В общем, здорово они намучились, пока тащили Иван Иваныча. Иван Иваныч намок под дождём, ещё тяжелее стал. До расположения взвода уже рукой подать, а Коркин совсем выдохся.

— Привал, — распоряжается, — сделаем.

Остановился Башмаков, Иван Иваныча посадил под сосну, аккуратно прислонил к стволу.

— Потерпи, — говорит, — Иван Иваныч, уже немного осталось.

— Ему-то что! — говорит Коркин. — Ишь ты, вылупился! Кукла чёртова! Манекен проклятый!

Размахнулся да как даст Иван Иванычу по голове.

Иван Иваныч нелепо взмахнул тряпичными руками, перевернулся и плашмя упал на землю.

А Коркин ткнул его сапогом.

И тут вдруг Башмаков оттолкнул Коркина, бросился к Иван Иванычу, поднял его.

— Ты что? — поразился Коркин. — С ума сошёл?

— Не трогай его! — крикнул Башмаков. — Уйди!

Так и тащил Иван Иваныча один. Весь согнулся, а тащил. Восемьдесят килограммов всё-таки — шутка ли!

Коркин только плечами пожимал. «Не знал, — говорит, — что вы с ним родственники: одними опилками набиты».

Зато солдаты потом часто просили Башмакова: «Расскажи, Башмаков, как ты Иван Иваныча защищал!»

Очень уж нравилась им эта история.