Наверное, первый раз в жизни Марина шла в школу с таким волнением. Дело в том, что она шла не в свою родную школу, а в новую, куда её перевели родители после переезда. Какие там ребята? Какие учителя? Как встретят её в классе? Масса вопросов мучила Марину по дороге. Она с трепетом переступила порог класса, и, пока учительница представляла её, пыталась понять по лицам ребят реакцию на своё появление.

Единственное свободное место в классе оказалось на первой парте рядом с темноволосым невысоким пареньком, одетым в тёмно-синюю водолазку. Во время урока Марина то и дело украдкой поглядывала на своего соседа, пытаясь понять, кто из них больше смущен: она как новичок, или он, оказавшись с ней рядом. В середине урока, когда Марина замазывала штрихом ошибочно написанную в тетради фразу, она краем глаза поймала взгляд своего соседа, которому тоже понадобился штрих. Она молча протянула ему пузырёк, и он с благодарностью взял его за крышечку. Та оказалась незавинченной, пузырёк упал на парту, и несколько белых капель попало Марине на одежду. От неожиданности и досады за свою неловкость парень покраснел и молча смотрел на неё, не зная, что сказать. Маринка дружелюбно улыбнулась и, небрежно махнув рукой, прошептала:

– Ничего, засохнет – отскоблим!

Знакомство состоялось. На перемене Дима (так звали паренька) познакомил её с другими ребятами из класса, дал краткую характеристику нескольких учителей и пару дельных советов. С этих пор они подружились, тем более, что у них нашлось много общих интересов.

Класс, в который попала Марина, оказался весёлым и дружным. Ребята легко и быстро приняли её, и очень скоро она уже не чувствовала себя новенькой.

Шло время. Дружба Марины и Димы крепла день ото дня. Они частенько общались вне школы: делали вместе уроки, просто ходили друг к другу в гости. Марина познакомилась с родителями Димы и с его белой, пушистой, на удивление ласковой кошкой Леськой, которая ей так понравилась, что Маринка сразу захотела завести себе такого же беленького пушистенького котёнка.

День за днём пролетела первая четверть, подходила к концу вторая, приближался Новый год. В городе царила предновогодняя суета: на ёлочных базарах каждый день толпился народ, все готовили друг другу подарки, строили планы на зимние каникулы. Димка с Маринкой тоже были захвачены праздничным настроением и вовсю готовились к встрече Нового года. Они договорились сегодня вместе пойти в магазин за подарками для своих родителей, и Димка битый час прождал подругу на автобусной остановке, но так и не дождался. Вечером он, конечно же, позвонил ей домой, но трубку сняла мама Марины и сказала, что с утра у дочери была очень высокая температура, вызвали «скорую», которая и увезла Марину в больницу с двусторонним воспалением лёгких.

А между тем, до Нового года оставалось всего несколько дней. Марина лежала в больнице, но по-прежнему чувствовала себя очень плохо, и никого, кроме близких родственников, к ней не пускали. Дима ходил сам не свой: какой новогодний праздник без Марины?! Одноклассники тоже все переживали и утешали Димку, как могли, но против воспаления лёгких даже лучшие друзья были бессильны. Только один Генка, закадычный друг Димы, никак не хотел смириться с этой ситуацией. Несколько дней подряд он ходил задумчивый, поглощённый какими-то своими мыслями. И вот, в последний учебный день, после уроков, Генка отозвал Диму в сторону и без предисловий спросил:

– Ну, и какие планы на Новый год?

– Какие… Теперь уже никаких! – грустно ответил Дима.

– А разве ты не хочешь встретить его в обществе лучших друзей, например, меня и Марины?

– Ты что, смеёшься?

– Я? Нисколько! У меня всё продумано.

– Это как?

– Как? Очень просто: собираемся, идём в больницу, отмечаем Новый год и утречком уходим.

– А разве это возможно?

– Конечно, – спокойно сказал Генка. – Вот послушай…

И он изложил другу свой план. Внимательно выслушав его, Димка долго молчал, а потом неуверенно произнёс:

– План, конечно, хорош, но уж больно рискованный!

– Рискованный? Конечно, рискованный! А ты как хотел? В нашей жизни без риска нельзя!

– Нельзя, – согласился Димка. – Да и Марину навестить хочется…

– Вот и отлично! Готовь подарок и вперёд.

31 декабря ближе к вечеру, в последние часы приёма, порог больницы переступили двое: Генка с увесистой сумкой через плечо и Димка в тёплой пуховой куртке, которая странно топорщилась.

– Вы куда, молодые люди? – окликнула их женщина в белом халате, стоявшая у гардероба.

– Да я перчатки забыл в пятьсот пятнадцатой, – быстро ответил Генка и, не дожидаясь лишних вопросов, потащил Диму на лестницу. Но они не стали подниматься наверх в палату, тем более что к Марине их всё равно не пустили бы, а свернули под лестницу, к двери, ведущей в подвал.

– Здесь дворник и уборщицы хранят свой инвентарь, – сообщил Генка, открывая дверь подвала и зажигая предусмотрительно захваченный из дома карманный фонарик. – Как видишь, дверь днём всегда открыта. Я проверял.

Они вдвоём прошли в глубину подвала. Генка легко в нём ориентировался: видимо, он спускался сюда не раз и всё основательно изучил.

– Пришли, – негромко сказал Генка и посветил вокруг фонариком. – Располагайся с комфортом – и он по-хозяйски показал рукой на тёплые трубы, идущие вдоль стен.

Раскрыв сумку, Генка не спеша достал оттуда свечку в небольшом подсвечнике, зажёг её, и, расстелив чистую белую тряпочку, стал выкладывать на неё принесённые из дома продукты. Димке оставалось только поражаться основательности своего друга, потому что на импровизированном столе было всё, вплоть до горячей картошки в термосе с широким горлом. При желании всей этой снедью можно было, наверное, накормить полбольницы.

– Ты давай, не смущайся! – кивнул удивлённому другу Генка. – Нам ещё тут долго куковать, не помирать же с голоду. Налетай, к тому же старый год проводить надо!

Через некоторое время, наевшись досыта, Димка уже дремал, прикорнув на тёплых трубах. В начале двенадцатого он был разбужен Генкиной вознёй, и, открыв глаза, обалдел. Генка переоделся в солидный костюм и как раз поправлял шикарный галстук.

– Новогодний маскарад, – пояснил он, доставая из своей бездонной сумки белый халат и стетоскоп. В этом обличии Димкин друг был ни дать ни взять профессор медицины. Застёгивая молнию на сумке, Генка услышал странный звук, похожий на писк.

– Ты слышал? – удивлённо спросил он.

– Да-а… Крысы, наверно… – ответил Димка и стал пробираться к выходу. – Ты собирайся и догоняй.

Дойдя до двери, он толкнул её, намереваясь выйти, и, похолодев, замер: она оказалась закрыта. Страх охватил Димку. Закрытая снаружи дверь отрезала их от внешнего мира, разрушив все планы. Перед ними вставала мрачная перспектива встретить Новый год в подвале и сидеть там до тех пор, пока кто-нибудь не откроет их. Не зная, что предпринять, Димка в панике дёргал дверь, надеясь, что она ещё, может быть, как-нибудь откроется. Но всё было безрезультатно. Когда Димка совсем отчаялся, он услышал сзади шаги друга.

– Что, закрыто? – уточнил Генка.

– Ну да! – выдохнул Дима.

– А ты как думал? – ничуть не смутившись, спросил Генка. – Тут больница приличная, кругом порядок, на ночь все двери запирают. – И, что-то тихонько напевая себе под нос, он наклонился к своей сумке, достал оттуда отвёртку и спокойно стал откручивать ушки, на которых висел дверной замок. Через пару минут замок глухо упал с той стороны и дверь подвала открылась.

– Прошу! – торжественно шепнул Генка, пропуская Димку вперёд.

По пустым полутёмным лестницам они стали подниматься на четвёртый этаж.

На площадке третьего этажа они неожиданно услышали быстрые шаги, и дверь из коридора на лестницу стала открываться. Молниеносно оценив ситуацию, друзья, не сговариваясь, кинулись вниз и заскочили в коридор второго этажа. Теперь оставалось только надеяться, что человек, спугнувший их, пройдёт мимо. Шаги неумолимо приближались, сердца у ребят бешено колотились и кровь стучала в висках…

– Засекли! – отчаянно прошептал Димка. Но Генка не ответил, а только сильнее вжался в стену. Шаги замедлились у самой двери, и ручка медленно стала опускаться вниз. В этот момент опять раздался странный звук, похожий на тот, который был в подвале. Димка от страха дёрнулся бежать по коридору, но Генка ухватил его за куртку и показал глазами на дверь: шаги стали удаляться.

– Фу-у-у, пронесло! – воскликнул Генка. – Что это за звуки нас преследуют? Прямо не больница, а дом с приведениями!

– Да это у меня в животе, от страха, – объяснил Димка, выглядывая на лестницу. Друзья поднялись на четвёртый этаж.

– Постой-ка здесь, за уголком! – сказал Генка. – Там дежурит медсестра. Надо её удалить. А когда она выйдет, пройдёшь прямо к Маринке в палату. Она в четыреста двадцать восьмой, прямо по коридору и налево, – с этими словами Генка смело распахнул стеклянные двери, ведущие в коридор. Он уверенной походкой направился прямо к медсестре, а стетоскоп на его шее размеренно покачивался в такт шагам.

Медсестра, дежурившая на этаже, сокрушалась по поводу того, что Новый год приходится встречать на работе. Внезапно открывшаяся дверь напугала её.

– У вас дежурный свет на лестнице не горит, – сурово пробасил Генка (который сам же его и выключил) и, не снижая скорости, продолжил своё победное шествие по коридору.

Медсестра за полчаса до Нового года ожидала здесь увидеть кого угодно, но только не такого строгого доктора. Поэтому, не задумавшись, она бросилась исправлять замечание.

…Маринка неожиданно проснулась среди ночи. Она очень плохо себя чувствовала: не только из-за болезни, но и из-за того, что приходится встречать Новый год в больнице одной; из-за того, что не смогла прийти навстречу с Димкой и даже не предупредила его об этом. В общем, всё кругом плохо, настроение хуже некуда. Она даже не знала, сколько сейчас времени! Может, Новый год уже наступил, а она валяется здесь с температурой, вместо того, чтобы веселиться как все. Марине стало невыносимо грустно, и от отчаянья и обиды слёзы уже готовы были навернуться ей на глаза. В этот момент дверь в палату открылась, и на пороге появился Димка. Он радостно улыбнулся, увидев, что Маринка не спит.